Ефим Черняк - Тайны Франции. Заговоры, интриги, мистификации

В начале правления «короля-солнца» он сыграл немаловажную роль в процессе Фуке.

Суд над Николя Фуке принадлежит к числу наиболее крупных процессов XVII в. Эту известность он приобрел не столько вследствие своей значимости, сколько благодаря самой личности обвиняемого, близкого знакомого писателей, которые выступили в его защиту. В деле Фуке многое объясняется непримиримой враждой между ним и Кольбером, выдающимся государственным деятелем Франции той эпохи. К этому прибавилось чуть ли не личное соперничество Фуке с молодым королем Людовиком XIV.

Выходец из богатой семьи банкиров и судовладельцев, Николя Фуке делал обычную карьеру разбогатевших буржуа, которые путем покупки государственных должностей всеми правдами и неправдами пролезали в ряды дворянства. Генеральный прокурор парламента Фуке твердо принял сторону преемника Ришелье кардинала Мазарини и оставался верным ему, несмотря на все неожиданности и перемены. Когда кардинал вынужден был временно уехать в Германию, Фуке выполнял важные поручения Мазарини в Париже. Награда не заставила себя ждать. В 1653 году победивший кардинал назначил Фуке одним из двух сюринтендантов (министров) финансов. Пользуясь полным доверием регентши Анны Австрийской, Фуке стал правой рукой кардинала, долгое время был даже его личным банкиром. Фуке и ранее был очень состоятельным человеком, а теперь еще больше разбогател, не проводя строгой границы между государственными и собственными финансами. Именно к этому времени относится широкое меценатство Фуке, щедрые пенсии, которые получали от него писатели и ученые. Он жил богатым патроном, окруженным многочисленными друзьями и клиентами.

Кольбер, тоже сотрудник Мазарини, видел в Фуке противника, устранить которого нужно было для того, чтобы сосредоточить в своих руках руководство экономической политикой правительства. Кольберу была ненавистна расточительность Фуке: вполне уверенный в безнаказанности, сюринтендант бесцеремонно транжирил казенные миллионы, например для строительства своего замка Во, с которым по роскоши могли соперничать разве что королевские дворцы. Пытаясь настроить против Фуке всемогущего правителя страны, Кольбер играл на самой чувствительной струне скупого Мазарини. Кольбер обвинял Фуке в том, что тот недобросовестно управлял личными финансами кардинала, не говоря уже о растрате средств, принадлежавших казне. Он настаивал на том, чтобы Фуке внезапно (иначе он уничтожит компрометирующие бумаги) сняли с должности и предали суду. Секретный меморандум, подробно обосновавший эти предложения, Кольбер переслал по почте кардиналу, который находился в Сен-Жан де Люс, где заканчивалась подготовка к женитьбе молодого короля на испанской принцессе. Однако люди Фуке контролировали почтовую корреспонденцию (сюринтендант завел настоящий «черный кабинет» для перлюстрации писем).

Фуке поспешил к Мазарини. На столе у кардинала сюринтендант увидел знакомый ему и, по-видимому, только что прочитанный министром меморандум Кольбера. Тем не менее лукавый итальянец предполагал, что Фуке ничего неизвестно об этом документе, принял очень ласково своего недавнего любимца и с видимым сочувствием выслушал тирады Фуке против клеветников, пытающихся опорочить его доброе имя. Кардинал ни словом не обмолвился о существовании меморандума Кольбера — это было для Фуке лучшим доказательством того, что Мазарини находился под впечатлением присланной ему бумаги и собирался последовать советам врагов сюринтенданта.

Вывод был лишь отчасти правильным, Мазарини нравилась способность Фуке в критические моменты находить нужные миллионы. Кардинала страшил скандал, который разразился бы при аресте и осуждении его многолетнего помощника. Поэтому он до поры до времени молчал. Лишь весной 1661 года, накануне смерти, Мазарини передал Людовику XIV через своего духовника сведения о предосудительных действиях Фуке и рекомендовал в качестве его преемника Кольбера.

Со своей стороны, Фуке, предчувствуя недоброе, еще до этого решился на крайне опрометчивый шаг: укрепить купленный им остров Бель-Иль, вместе с верными людьми обороняться там, если наступит крайняя необходимость. Самым неосторожным было фиксирование этих планов на бумаге, а также то, что они были оставлены среди других документов в замке Во.

После смерти Мазарини Людовик XIV твердо решил, что он сам будет собственным первым министром. Получив от кардинала компрометирующие материалы о Фуке, король первоначально не только не предпринял никаких шагов против сюринтенданта, но даже внешне выражал ему полную благосклонность, поручая ведение секретных переговоров с Англией, Нидерландами. Это была лишь маска. Более того, Фуке не только не умиротворил Людовика устройством в его честь пышных празднеств, но даже вызвал ненависть монарха, ухаживая за королевской фавориткой ла Вальер.

Расстройство французских финансов давало Людовику XIV все основания уволить в отставку Фуке и отдать его под суд. Но сюринтендант был настолько влиятельной фигурой, что король, приняв весной 1661 года это решение, некоторое время сохранял его в тайне. Прежде всего надо было убедить Фуке продать свою должность генерального прокурора парижского парламента. Дело в том, что лицо, занимавшее эту должность, обладало привилегией быть судимым судом себе равных. Людовик XIV еще не считал удобным нарушать существующий закон и не мог положиться на членов парижского парламента в деле Фуке. Выход был найден. Сюринтенданту дали понять, что он сможет стать преемником канцлера Сегье, который вскоре по старости оставит свой пост. Прельщенный этой перспективой, Фуке уступил место генерального прокурора, которое служило ему известной зашитой.

1 сентября 1661 года в Нант, где находился тогда двор, Людовик XIV приказал вызвать д’Артаньяна, чтобы поручить ему арест Фуке. Королю доложили, что лейтенант мушкетеров нездоров. Людовик не поверил, подозревая, что гасконец пытается уклониться от неприятного поручения. По приказу Людовика мушкетера на носилках доставили в королевский кабинет. Лишь убедившись, что офицер действительно болен, Людовик смягчился. Он настолько полагался на верность и ловкость д’Артаньяна, что отложил арест Фуке на три дня, пока гасконец не выздоровеет. 5 сентября в Нанте Фуке был арестован д’Артаньяном. Когда мушкетер узнал, что его прочат на роль стража при Фуке в Пинеро ле, он заявил Кольберу: