Ефим Черняк - Тайны Франции. Заговоры, интриги, мистификации

В 1440 году Жанна д’Армуаз прибыла в Париж, где ее давно с нетерпением ждал народ. Однако парижский парламент (тогда судебное учреждение), действуя, очевидно, с согласия короля, принял меры, чтобы не допустить восторженного приема Жанны д’Армуаз в столице. Еще по дороге в Париж она была арестована и под конвоем доставлена в парламент, который объявил ее самозванкой и выставил у позорного столба. Она сообщила отдельные сведения о своей прошлой жизни — путешествие в Италию (с целью получить у римского папы прошение за побои, которые она нанесла родителям), участие в войне, для чего ей пришлось переодеться в костюм солдата. Отсюда у нее и возникла мысль выдать себя за Орлеанскую деву. Жанна д’Армуаз признала свое самозванство, и ее освободили из-под ареста.

После смерти Робера д’Армуаза она, очевидно, была еще раз замужем за неким Жанном Луийе (некоторые исследователи, впрочем, считают, что речь здесь идет о другой женщине). В одном документе, который относится к 1457 году (и подлинность которого далеко не безусловна), ей жаловалось прошение за то, что она именовала себя Орлеанской девой.

Правда, и после 1440 года появлялись лже-Жанны: одна в 1452 году, в Анжу, признанная двумя кузенами Орлеанской девы, другая — несколькими годами позже. Это была некая девица Фрерон из местечка около Мана. Обеих быстро изобличили в обмане. Об этих лже-Жаннах можно говорить только ради курьеза и еще для того, чтобы подчеркнуть, сколь долго народная фантазия не желала примириться с гибелью национальной героини.

Много споров вызвал вопрос, были ли Жанна д’Армуаз и другие лже-Жанны одним и тем же лицом. Часть исследователей считают, что Жанна д’Армуаз умерла между 1443 годом, когда муж передал ей часть своих владений, и 1449 годом, когда в счетных книгах города Орлеана Изабеллу Роме окончательно стали именовать не «матерью Девы», а матерью «покойной Девы Жанны». В этом случае документ 1457 года относится не к Жанне д’Армуаз, а к другой женщине — Жанне де Сермез. Последняя, используя близкое звучание обеих фамилий, выдавала себя за супругу сеньора Робера. В любом случае тот факт, что время от времени объявлялись лже-Жанны, не решает вопроса о том, была ли дама д’Армуаз подлинной Орлеанской девой.

Орлеанский эпизод в истории Жанны д’Армуаз, как мы видели, нелегко объяснить, если считать ее обманщицей. Все остальные «узнавания», правда, мало что доказывают, поскольку всегда можно найти причины, побудившие так действовать и лотарингских феодалов, и Карла VII, и самих братьев дю Ли. Однако можно в равной степени считать подозрительными и «разоблачения» Жанны как самозванки, в том числе раскаяние, вырванное у нее парижским парламентом.

Наконец еще один документ — нотариальный акт от 29 июля 1443 года, в котором зафиксировано пожалование герцогом Карлом Орлеанским Пьеру дю Ли имения за верную службу королю и самому герцогу. Эту службу, указывалось в нотариальном акте, Пьер дю Ли осуществлял «совместно» с левой Жанной, его сестрой, вплоть до его (или ее) отсутствия «и с тех пор до настоящего времени». Если речь шла о его отсутствии, то текст расшифровывается просто: Пьер дю Ли несколько лет находился в плену (непонятно, впрочем, почему в тексте прямо не сказано о плене). Однако вполне допустимо прочесть и «до ее отсутствия»; тогда это признание того, что Жанна не погибла в 1431 году. Слова же «и с тех пор до настоящего времени» вполне могли быть отнесены «совместно» к брату и сестре, а не к одному Пьеру дю Ли. Не сознательно ли вставлена в документ эта неясная фраза: в 1443 году уже нельзя было одновременно открыто выражать сомнение в гибели Жанны д’Арк и признавать самозванку, разоблаченную парламентом. Из уже цитированной выше грамоты Карла Орлеанского в 1443 году можно заключить, что Жанна была еще жива. В другой дарственной грамоте Карла Орлеанского, датированной 31 июля 1450 года, о Пьере дю Ли говорится уже как о «брате покойной Девы». Карл VII с сентября 1444 до января 1445 года находился в Мене. В этом городе в доме супругов д’Армуаз по указанию Жанны висел ее портрет в костюме Орлеанской девы (он сохранялся там до 1792 года). Главой делегации, встречавшей короля Карла VII, был Николя Лув, один из сподвижников Девы, признавший в Жанне д’Армуаз хорошо знакомую ему Жанну д’Арк. Все это вряд ли могло не стать известно королю, но, по-видимому, не вызвало никаких возражений с его стороны. Возникает вопрос: почему только в феврале 1450 года Карл VII приказал начать подготовку к процессу реабилитации? Не связано ли это с тем, что Жанна д’Армуаз умерла летом 1446 года, а ее муж — в 1449 или 1450 году?

Нам известны, как уже отмечалось, все детали руанского процесса: сохранились подробные протоколы. Нет лишь одного важного документа — официального акта, удостоверяющего казнь Жанны или даже просто упоминающего об исполнении приговора. Академик М. Гарсон, известный французский юрист, изучавший историю Жанны д’Арк, считает, что составление подобного акта не требовалось судебными правилами того времени. Однако генеральный адвокат Шарль дю Ли, живший в XVI в. и заинтересованный в этом деле, связанном с историей его семьи, считал отсутствие протокола «обращающим внимание и таинственным». В тексте материалов процесса, обнаруженных в Англии, говорится, что Жанна была приговорена «в конце концов к пожизненному заключению в тюрьме и содержалась там на хлебе скорби и воде томления». Во французских хрониках первой половины XVI в. о казни Жанны говорится в неопределенных и часто двусмысленных выражениях. Так, в «Бретонской хронике» (1540 год) сказано, что в 1431 году «Дева была сожжена в Руане или была осуждена на это». Симфориен Шампье в «Корабле для дам», изданном в Лионе в 1503 году, пишет, что Дева, по мнению англичан, была сожжена в Руане, но французы это отрицают. В поэме Жоржа Шатлена «Воспоминания о чудесных приключениях нашего времени» говорится, что «хотя, к великому горю французов, Дева была сожжена в Руане, она, как стало известно, потом воскресла».

Обращаясь к свидетельствам современников, помимо уже упомянутого декана Сен-Тибо, отметим дневник одного парижского буржуа, где прямо указывается, что в Руане под видом Жанны была сожжена другая женщина. Пьер Кюскель, буржуа из Руана, который мог быть очевидцем казни, разделял это мнение: «Жанна бежала, и кто-то другой был сожжен вместо нее». В рукописи, хранящейся в Британском музее (Английской национальной библиотеке) под № 11542, также указывается: «Наконец публично сожгли ее [Жанну] или же другую женщину, похожую на нее, в отношении чего многие люди держались и до сих пор придерживаются разного мнения».

Слух о спасении Жанны так быстро распространился после ее казни, что это встревожило парижские власти (столица тогда еще находилась в руках англичан, отцы города раболепно выполняли все приказы чужеземных захватчиков). Был даже затеян опрос свидетелей, не манкировал ли Кошон возложенными на него обязанностями. Кого же можно было расспросить, кроме помощников Кошона, его асессоров? Однако они один за другим скончались вскоре после руанского процесса.