Ефим Черняк - Тайны Франции. Заговоры, интриги, мистификации

Автор известных мемуаров герцог Сен-Симон писал о Дюбуа: «Все пороки соперничали в нем, претендуя на главенство. Честолюбие, корысть, беспутство были его богами: коварство, лесть, прислужничество — его средствами; полнейшая нечестивость, убеждение, что порядочность и честность — это химеры, являлись его достоинствами. Он занимался самыми низменными интригами…». Здесь нам придется прервать столь колоритную аттестацию — у Сен-Симона она занимает целые две страницы. Надо лишь добавить, что такие черты характера Дюбуа оказались ему очень кстати, когда он возглавил французскую дипломатию и разведку.

В 1716 году Дюбуа был направлен послом в Лондон, чтобы подготовить крутую смену внешнеполитического курса — союз с Англией, оказавшийся, впрочем, недолговечным. Новый посол нередко покидал свою официальную резиденцию на Дьюк-стрит и спешил на конспиративную квартиру, где он получал секретную корреспонденцию и разведывательные донесения, адресованные на имя «учителя танцев Дюбюссона». Назначение Филиппа Орлеанского регентом вызвало сильное недовольство в Мадриде — не столько у самого слабовольного Филиппа V, сколько у его жены Екатерины Пармской и ее первого министра Альберони. Хотя. Филипп V, заняв испанский престол, должен был под давлением держав отказаться от притязаний на французский трон, он никогда не рассматривал этот отказ как окончательный. В испанской столице считали, что в случае смерти Людовика XV (в детские годы он часто болел) ему наследует Филипп V. А пока что он был готов поддержать план передачи регентства в руки сына Людовика XIV (от его фаворитки Монтеспан) герцога Мэна. За кулисами всей этой интриги стояла жена Мэна, внучка «великого Конде» — участника Фронды, а непосредственное осуществление плана взял на себя князь Челлемаре. Все было задумано в духе уже знакомых нам заговоров XVII в. — использование народного недовольства, сепаратистских настроений провинциальных дворян, вторжение испанских войск. Одно время заговорщики намеревались арестовать регента, когда он будет совершать прогулку, и произвести государственный переворот.

Дюбуа, создавший довольно действенную секретную службу, был осведомлен о подготовлявшемся заговоре. В числе приближенных герцогини Мэн была шпионка мадам де Шовиньи. Она ввела в общество, собиравшееся в замке Мэна, бывшего капуцина, а ныне наемного писаку аббата Камю, которому герцогиня поручила составить записки о законности притязаний заговорщиков. Камю с готовностью предоставлял герцогине требуемые ею литературные сочинения, а регенту (ради надлежащей оплаты) — не только копии этих произведений, но и протоколы тайных совещаний в замке, к которым допустили столь обязательного человека. Писец, которому поручили переписывать черновики писем, отправлявшихся в Испанию, уразумел, что попал в опасную историю, и по совету приятеля отправился к Дюбуа. Кардинал поручил ему составить список заговорщиков и вообше лиц, посещавших испанского посла. С помощью этого писца глава полиции граф д’Аржансон взял под наблюдение секретных агентов герцогини Мэн. «Черный кабинет» д’Аржансона перехватил несколько писем судей парламента и военных, вовлеченных в заговор. Авторы этих писем, адресованных испанскому министру Альберони, без всякой конспирации предлагали свои услуги Мадридскому двору.

Не обошлось без курьезов. Некто Теодор де Шевиньяр, очутившийся в Гааге без всяких средств к жизни, завоевал сердце одной служанки гостиницы. Он находился со своей возлюбленной в одной из комнат отеля, когда девицу позвала хозяйка. Шевиньяр едва успел укрыться в шкафу, как в комнату вошли двое знатных иностранцев. Не подозревая о присутствии злополучного любовника, они принялись детально обсуждать планы свержения регента. Шевиньяр решил использовать этот случай. Он не только записал слово в слово разговор незнакомцев, но с помощью служанки еще неоднократно прятался в нише, подслушивал беседы заговорщиков. Несколько раз он писал регенту, но тот не поверил ему и не удостоил ответа. Тогда Шевиньяр отправился в Париж и добился приема у Филиппа Орлеанского. И при личном свидании рассказ Шевиньяра показался регенту неправдоподобным, тем более что тот не раскрыл, каким путем он получил свои сведения о заговоре. Но Шевиньяр не растерялся:

— Прикажите посадить меня в Бастилию и держите там до смерти, если известия, которые я вам сообщаю, не подтвердятся.

Регент согласился, а когда заговор был раскрыт, то возымел столь высокое мнение о способностях Шевиньяра, что… назначил его послом в Португалию.

Однако главную роль в раскрытии заговора сыграл дом свиданий мадам де ла Фийон. Это заведение осведомленные современники считали филиалом министерства иностранных дел, которым заправлял Дюбуа. Девицы, нанятые Фийон и наставляемые этой весьма опытной особой, смогли выудить не один секрет у иностранных дипломатов, не умевших противостоять чарам обитательниц веселого заведения. Фийон составляла доклады для Дюбуа и регента.

Пополняя постоянно свой штат, эта облеченная государственным доверием дама приняла на службу молодую девушку, некую Марианну, которую предназначала для особо богатых гостей и пока не вводила в курс ее обязанностей. Марианна влюбилась в одного из посетителей — секретаря князя Челлемаре, и когда тот не пришел на назначенное ночное свидание, устроила ему сцену ревности. Все оправдания принимались с недоверием. Наконец испанец не выдержал и разъяснил, что участвует в заговоре против регента, что он провел ночь, переписывая бумаги, которые князь Челлемаре отправляет кардиналу Альберони в Мадрид.

…Мадам Фийон не упустила ни одного слова из этого взволнованного объяснения влюбленных. За отчет о нем она получила от регента несколько десятков тысяч ливров в звонкой монете. Впоследствии мадам Фийон удачно вышла замуж, стала графиней. Но это произошло много позднее, а вот резиденцию князя Челлемаре королевские мушкетеры заняли через неделю после беседы, подслушанной содержательницей филиала министерства Дюбуа (о заговоре донесли и шпионы кардинала из Лондона). Рядовые участники этой авантюры поплатились головой, знатные руководители сумели отделаться незначительными наказаниями.

В 1745 году начала всходить звезда маркизы Помпадур, которая сумела два десятилетия сохранять место главной фаворитки, несмотря на быструю смену других привязанностей любвеобильного Людовика XV. А это уже имело политическое значение. Маркиза получала решающий голос при назначении и смешении министров. Во второй половине 50-х годов Помпадур активно содействовала сторонникам переориентации французской внешней политики от союза с Пруссией, которая заключила соглашение с Англией, к союзу с Австрией. Эта крутая перемена противоречила прочным традициям французской политики, нацеленной на борьбу с Англией на море и с притязаниями Габсбургов на главенство в Европе. И хотя Австрия давно уже перестала представлять прежнюю силу, новый курс политики Версаля вызывал серьезные сомнения. Поэтому свалить Помпадур пытались не только ее многочисленные соперницы, но и опасавшиеся за свое положение министры, и противники австрийского союза, и. наконец, действовавшие заодно с ними агенты прусского короля Фридриха II.