Клыч Кулиев - Махтумкули

Тархан согласился, однако не прошли они несколько шагов, как их остановил конский топот. Они прислушались. Еще кто-то из аульчан возвратился? Через несколько мгновении два всадника сдержали горячих коней. Передний нагнулся с седла.

— Это ты, Атаназар?

— Салам, Ата-хан! — узнал всадника Атаназар. — Сходи, подержу коня!

— Некогда, брат! Как ваши, все живы-здоровы?

— Одни — здоровы, другие пока неизвестно. А ты — как?

Ата-Емут махнул рукой, невесело оскалил крепкие зубы.

— У меня жизнь собачья — вечно мотаюсь в седле! Сердар дома?

— Кажется, дома… Добрые вести привез?

— Кто их сейчас разберет, какие — добрые, какие — недобрые…

Из кибитки, покашливая и кутаясь в халат, наброшенный наспех на плечи, вышел на голоса разгоряченный Адна-сердар. Атаназар и Тархан почтительно поздоровались. Сердар протянул обе руки Ата-Емуту, здороваясь с ним, как с уважаемым гостем. Атаназару он руки не подал, а Тархана не удостоил взглядом.

— Весть привез! — минуя традиционный ритуал приветствий, сказал Ата-Емут. — В среду хаким собирает всех ханов в Астрабаде! Будет очень важный разговор! Я приехал сообщить вам об этом!

— Хорошо, иним, постараюсь приехать, — с необычней готовностью согласился Адна-сердар.

— Тогда — здоровья вам и благополучия! — сказал Ата-Емут, невежливо оборвав сердара на полуслове. Он гикнул, крутанул коня на задних ногах и поскакал, обдав стоящих облаком густой пыли. Его безмолвный спутник последовал за ним.

Лицо сердара исказила злая гримаса.

— Хей, не умнеет с возрастом сын неразумного! — пробормотал он, отплюнулся и прошел в кибитку, но не в ту, из которой вышел, а в другую, крайнюю.

Избитая, скорчившаяся Лейла встретила его затравленном взглядом. Она слышала истошные вопли Садап и с содроганием ждала своей очереди отведать плети сердара. Но сердар, видимо, сорвал все свое раздражение на Садап. Он, собственно, и избил ее за то, что застал, когда она измывалась над Лейлой.

— Вставай, приготовь обед! — толкнул он ногой Лейлу.

Лейла поспешно ушла.

Адна-сердар снял тельпек, посмотрел по сторонам, вздохнул и кинул его в угол. Туда же полетел и халат. Усевшись на кошму, сердар задумался, уронив между колен большие сильные руки. От усталости ныли все кости, во рту неприятно горчило. Он сплюнул на холодные угли очага.

От всего случившегося в последние дни впору было заболеть на самом деле. Однако сердар не собирался так быстро сдаваться. Неудача скорее подогрела, чем охладила его честолюбивые замыслы. Он так и кипел желанием отомстить проклятому Шатырбеку, доказать всем свою силу. Но он понимал, что неудачи и крушение его последних замыслов нельзя рассматривать как чистую случайность. Что-то изменилось в мире, что-то постороннее исподволь, но ощутимо вторгалось в отношения между людьми, между племенами. Что это такое, он не знал, но твердо верил: не мог Шатырбек сам, только своими силами, разгромить туркмен и у Куня-Калы, и у Серчешмы.

И еще одна мысль не давала ему покоя: кто увез Лейлу из крепости Шатырбека? Этот глупец Илли потерял ее где-то в суматохе. А кто подобрал? Как она оказалась рядом с Атаназаром и Тарханом? Не растоптали ли его честь вторично? Грязные подозрения не давали сердару покоя. Он мучился, не в силах установить истину.

Он подвинул к себе чайник, бесшумно поставленный возле него Лейлой, наполнил пиалу до половины, вылил обратно — чтобы чай крепче заварился.

В дверях с протянутыми вперед руками показался Караджа.

— Эссалам алейкум, сердар-ага!

— Валейким эссалам! — буркнул сердар, продолжая колдовать над чайником. Он понимал, что Караджа явился неспроста: сердар хорошо знал своего нукера. Когда Караджа приходил просить что-либо или приносил неприятную весть, он останавливался у дзери и нерешительно покашливал. Потом осторожно приоткрывал одну створку и просовывал в кибитку голову. Заходил только после разрешения хозяина и стоял у порога, пока его не приглашали сесть. Если же весть могла быть приятной сердару, Караджа, заходя, широко открывал обе створки двери, здоровался с сердаром, как с равным, сам проходил и усаживался на кошме.

Так он поступил и сейчас.

Молчание длилось довольно долго. Караджа несколько раз пытался заговорить, но, не решаясь, только судорожно двигал большим кадыком. Наконец сердар спросил:

— Возвратился здоровым, невредимым?

— Слава аллаху, сердар-ага! Большинство уехавших вернулись.

— Кто еще с тобой вернулся?

— Атаназар приехал! Тархан приехал! Анна-Коротышка приехал! И Сапар-ага из плена вернулся!

— Где ты с ними встретился?

— Возле Гапланлы, сердар-ага! Знаете, там у выхода из ущелья большая чинара стоит? Вот там и встретились… Мы с Анна ночевали под чинарой. Утром проснулись, глядим, а конь Анна-Коротышки лежит с раздутым брюхом и пену пускает. Сохрани аллах и помилуй от недоброго! Что, думаем, случилось с конем? Или съел что-либо или так пора пришло подыхать? До самого полудня ждали, пока он поднимется. Вот тут и подъехал Атаназар и остальные. А позади Сапар-аги Лейла сидела!

— Не спрашивал, где он ее нашел?

— Как не спрашивать! Спрашивал! Говорит, когда из Куня-Калы пробивались, она стояла возле дерева и просила: "Возьмите меня с собой! Я жена сердара!" Сапар-ага и взял.

— "Жена!" — презрительно фыркнул Адна-сердар и спросил после непродолжительного молчания:

— Атаназар с Тарханом, где встретили Сапара?

— Этого я не знаю, ага, — виновато сказал Караджа.

Понимая, что главного, с чем пришел, Караджа еще не выложил, Адна-сердар хмуро сказал:

— Ну, а еще какие новости?

— Есть еще одна новость, сердар-ага! — ухмыльнулся Караджа и полез было за насвайкой, но, вспомнив, что сердар не любит, когда в его кибитке плюют, опустил руку. — Новость такая, сердар-ага. Если я правильно разумею, Анна-Коротышка наскочил в крепости Шатырбека на богатую добычу! Его хурджун полон серебряных вещей!

— Откуда знаешь?

— Своими глазами видел, сердар-ага! Клянусь аллахом, во-от такая огромная чаша! — Караджа широко развел руки. — И вся из серебра! А еще там в материю что-то завернуто, он мне не показал, хоть я и просил показать. Спать ложился — хурджун под голову положил, оправляться пошел — с собой понес! И на поясе у него сабля висит — вся ручка из серебра да еще с узорами!

Караджа ликовал. Однако Адна-сердар не проявил к сообщению ожидаемого интереса. Покачав чайник и сливая в пиалу остатки чая, он равнодушно сказал:

— Продолжай… Какие еще новости?

— Больше ничего не знаю, ага! — растерянно, глотая слюни, сказал Караджа. — Я сам только что вернулся!..

— Что ж, — усмехнулся сердар, — иди отдыхать, наверное, устал с дороги. Иди!

Обманутый в своих ожиданиях, Караджа неохотно поднялся и, попрощавшись, вышел. На улице он столкнулся с Тарханом, возвращавшимся от Атаназара.