Светлана Лыжина - Принцесса Иляна

Письмо от 4 августа 1475 года — один из документов, позволяющих показать, что утверждения на счёт массового предательства не соответствуют действительности. На момент ареста у Дракулы оставалось ещё много сторонников, которые в течение 13 лет ждали своего государя, а когда Дракула оказался освобождён, они при первой же возможности заявили о своей готовности поддержать его и продолжать службу.

Конечно, Дракула охотно принял людей, которые ждали его, а будь они предателями, во второй раз не удостоились бы доверия. Вот почему тот факт, что в документах 1470-х годов упоминаются сторонники и слуги Дракулы, является весьма важным, как и то, что упоминание отнюдь не единичное. Упоминания есть в письмах самого Дракулы, а также различных лиц, обсуждавших его в своей переписке.

В письме от 4 августа 1475 года упомянут один из слуг Дракулы, звавшийся Кристиан — тот самый Кристиан, чьё имя встретилось нам в письме к брашовянам от 4 июня 1460 года. Дракула в 1460 году упоминает Кристиана как одного из своих слуг, участвовавших в переговорах с брашовянами о выдаче беглецов из Румынии: «Смотря по тому, о чём со слугой нашим Кристианом вы в итоге договорились». Именно поэтому в письме 1475 года Кристиан назван «небезызвестный», то есть это не новый человек, а прежний слуга, которого саксонцам следовало помнить.

Также интересно, что в письме 1475 года этот человек назван не только по имени, но и по должности — пыркалаб, то есть комендант крепости или укреплённого города. Впоследствии (осенью 1476 года) Кристиан стал пыркалабом Тырговиште и получается, что Дракула, когда в 1475 году Кристиан снова пришёл к нему на службу, пообещал своему слуге эту должность.

Не менее интересна подпись Дракулы в этом письме (не путайте с автографом). Дракула здесь подписывается как Владислаус Драгулиа, и именно поэтому периодически появляются утверждения, что Драгулиа — настоящее прозвище Дракулы. Дескать, если он сам так подписывался, то этот вариант прозвища самый правильный.

Однако загвоздка в том, что «Dragulya» по-румынски не имеет никакого смысла, а ведь Дракула получил своё прозвище именно от румын. К тому же остаётся непонятным, почему его стали называть Драгулей только в 1475 и 1476 году, а до этого всю жизнь называли по-другому, то есть «неправильно». Более того — «неправильные» варианты использовались даже в 1475-1476 годах, причём использовались чаще «правильного». Короче, что-то тут не сходится.

Мне кажется, гораздо правдоподобнее выглядит версия о том, что Дракула, назвав себя Драгулей, просто смирился с тем фактом, что в Венгрии постоянно коверкали это прозвище: «Если вы запомнили меня как Драгулю, хорошо. Хоть горшком назовите, только в печь не ставьте, а я буду зваться Драгуле... Драгулией, чтобы вы меня узнавали. А то назовусь Дракулом, а вы не признаете». То есть правильно — Dracul, потому что это прозвище имеет смысл.

Если мы посмотрим на прозвища других румынских государей, то увидим, что все эти прозвища также имеют смысл, и их можно перевести с румынского языка на русский. Только слово «Dragulya» перевести нельзя. Следовательно — это не оригинальный вариант, а исковерканный. Дракула, подписываясь так в письме от 4 августа 1475 года, не пытался ввести в оборот правильное произношение своего прозвища, а пытался воспроизвести то произношение, которое слышал у венгров.

Вначале было — Дракул, венгры исковеркали прозвище, превратив его в Дракулу или даже в Драгулу (в 1475-1476 годах говорили и так, и так), а Дракула пытался подражать венграм, назвав себя Драгулией. Для него Драгула — это такой же непонятный набор звуков, как для венгров Дракул.

Вот, откуда взялся Драгулиа!

А теперь мой перевод рассматриваемого нами документа:

Письмо Дракулы (Влада Цепеша) в Сибиу от 4 августа 1475 года по поводу постройки дома

(Слова и выражения в скобках отсутствуют в самом документе, но добавлены для лучшего понимания смысла).

Мудрые господа, нашего глубокого уважения достойные.

(Из этого письма) вы узнаете, что предъявитель сего, разумеется, небезызвестный Кристиан Пыркалаб [41], наш друг-боярин, обратится к вам, друзья, относительно нашей персоны, для которой требуется выделить место под один жилой дом в ваших пределах в счёт возвращения и увеличения вашего вознаграждения [42].

Потому-то мы вам, друзья, в настоящее время направляем запрос, как скоро вы решите удовлетворить наши требования вследствие возросшего уважения к нашей дружбе, — это (возросшее уважение) следует учитывать, ведь если вы с тех пор поступали не так (как поступают друзья), мы желаем получить гораздо больше благодарности.

В остальном предъявителя сего, говорящего, что бы ни сказал он в отношении нас, удостойте проявлением доверия и примите так же, как наше заверенное письмо, или как если бы мы собственной персоной пребывали вместе с вами.

(Отправлено) из Ардьяша [43]в пятницу, ближайшую после праздника Обретения Десницы св. Стефана Протомартираса [44], года Господня тысяча четыреста семьдесят пятого.

Владислаус Драгулиа,

Воевода земель Трансальпийских [45] , ваш (друг) и так далее.

(Предназначено) для мудрых господ, для мэра, а также для судьи и присяжных и остальных граждан, в городе Сибиниенском пребывающих, для друзей наших дорогих.

Оригинальный латинский текст:

Sapientes viri, nobis diligendi.

Noveritis quomodo is lator praesentium, videlicet nobilis Christian Porkolab, noster boyar specialis, accedet ad Vestras Amicitias pro disponendo nobis unam domum vestri in medium, pro reformatione et augmentatione vestri honoris.

Quare igitur Vestras petimus Amicitias per praesentes quatenus velitis adimplere nostras petitiones ob respectum amplioris nostrae amicitiae, — sciendum, quod, si feceritis extunc non in tantis, sed in multo majoribus regratiari volumus.

Cetera, lator praesentium oretenus quicquid dixerit nostri ex parte, fidem adhibere dignemini et velitis creditivam tam, quam nobis ac si essemus propria in persona una vobiscum.

Ex Argyas, feria sexta proxima post festum inventionis dextrae Beati Stephani Protomartyris, anno Domini millesimo quadringentesimo septuagesimo quinto.

Wladislaus Dragulya,

Wayvoda partium Transalpinarum, vester et cetera.

Sapientibus viris, magistro civium ac judici et juratis ceterisque civibus in civitati Cibiniensi commorantibus, amicis nobis dilectis.

Несмотря на то, что это письмо упоминается во всех крупных исследованиях, посвящённых историческому Дракуле, оно нигде и никогда не приводится целиком — лишь пересказывается в самых общих чертах. Цитируются (да и то не всегда) лишь два отрывка. Первый отрывок — о 100 000 человек, которых Дракула «убил» в бытность правителем. Второй отрывок — о своеобразном поведении Дракулы во время заточения в венгерской тюрьме, когда Дракула, если верить слухам, сажал на колышки крыс или мышей.

Провести критический анализ этого источника историки и исследователи не спешат. Есть отдельные попытки оценить реальное число казнённых Дракулой. Всем остальным деталям верят безоговорочно.