Эптон Синклер - Жатва Дракона

– И что она сказала на всё это?

– Что ж, она ответила совершенно правильно. Если бы люди уступили страху перед пытками, как могла существовать какая-то свобода в мире, и что стало бы с нашей цивилизацией? Как я уже говорил, она должна плохо думать о нас, немцах, и особенно обо мне, как подпольщике.

– Ваша совесть с этим справится.

– Я пережил бы опасность, если бы думал, что это стоит того. Но я не могу позволить, чтобы моя жизнь и жизнь других товарищей зависели бы от способности иностранки деликатного воспитания противостоять технике гестапо. Не могли бы вы воздействовать на неё.

– Как я могу, Монк? Я не могу показать, что я знаю вас, а по какой другой причине я могу подозревать, что она участвует в подпольной работе?

– Вы можете догадаться об этом из её работ.

– Я уже сделал это и выдал ей все предостережения, которые кажутся правдоподобными. Её не очень впечатлило мое беспокойство. Она считает меня человеком без социальной совести, и я должен позволить ей продолжать думать так.

"Хорошо ", – сказал Монк. – "Тогда полагаю, мне снова придётся увидеть ее и заявить безапелляционно, что руководитель подполья запрещает иностранцам принимать участие в нашей деятельности. Я буду должен препятствовать ей и заставить ее понять, что с этого времени она будет предоставлена самой себе".

VII

На следующее утро Ланни позвонил в офис Гесса и узнал, что заместитель находится в Берхтесгадене. В августе месяце нельзя было найти светских друзей в Берлине, поэтому Ланни решил, что для него настало время заняться картинами. Он расстелил на кровати перед собой фотографии и начал делать заметки, что он должен сказать об этой картине и о другой. Эта работа Коро, несомненно, пойдёт в коллекцию Тафта. Этот наивный итальянский примитив без названия мог бы подойти мистеру Уинстеду. И так далее. Это было похоже на игру в лего. Можно построить одно сооружение, а затем переделать его в новую комбинацию.

Какое-то время Ланни был полностью поглощен. И вот он наткнулся на портрет французской актрисы Рашель в греческом костюме с венком из каких-то листьев на голове. Его вряд ли можно было обвинить, что это заставило его задуматься о Лорел Крестон и о ее самостоятельной войне с гестапо. Сам Ланни вел такую войну в течение шести лет. И почему его должна беспокоить мысль о том, что кто-то другой делает то же самое? Было ли это потому, что войну вела женщина, и потому, что её внешность ему особенно нравилась? Или потому, что он не верил её удаче, как он верил в свою собственную?

В его голове мелькнула какая-то маленькая искра. "Ага!" – воскликнул он, встал и стал ходить по комнате. Он знал, что с ней делать! Почему он не подумал об этом раньше? Он удовлетворил бы свое любопытство и в то же время передал бы ей предостережение не от себя, а от её бабушки Марджори Кеннан. Если это была ее бабушка! Во всяком случае, это было предостережение из мира духов!

Еще одно предостережение из мира духов, сказал он себе, и категоричное. Чем скорее, тем лучше, кто мог догадаться, сколько пачек писчей бумаги она может купить. Достаточно для нескольких томов ее мемуаров! Он подошел к телефону и позвонил в пансион Баумгартнер. Когда подошла Die Miss , он пригласил ее на обед в тот же венгерский ресторан. Она тихо сказала: "Я буду рада прийти", и больше ничего. Она знала, что он не хочет разговаривать по телефону в владениях Гитлера.

Он пришел раньше её и сел, читая газету, полную осуждений поляков, которые арестовали нацистских таможенников, пытающихся функционировать в Данциге. Нацисты считали, что они взяли управление Данцигом, и выполняли там таможенные функции. Поляки считали, что Лига Наций поставила их управлять Данцигом и что нацисты не имеют никакого отношения к спорам между жителями Данцига и поляками. Так же, как можно "просветить" куриное яйцо и увидеть крошечное красное пятно и сказать: "Вот начало курицы или петуха, и когда-нибудь это будет кудахтать или кукарекать в курятнике". Так и сейчас из новостей из таможни Данцига можно сделать вывод: "Это начало второй мировой войны, и через какое-то время тридцать, или сорок, или пятьдесят миллионов человек будут пытаться убивать друг друга". Это могло уменьшать интерес к венгерскому меню.

Пишущая леди появилась в том же платье с голубыми цветами. Ланни встал и поздоровался с ней, и она улыбнулась в ответ, сказав: "Как я рада вас видеть!" Она села, и Ланни оглянулся, чтобы посмотреть, не смотрит ли кто-нибудь. Они не были особенно заметной парой. По внешнему виду хорошо глядящейся и процветающий, но не более, чем средние туристы. Туристы были здесь тысячами, осматривая чудеса Гитлерлэнда, где не только поезда, но все остальное работало по расписанию, где каждый порог был начисто вымыт и каждыё перила каждый день протирались от пыли, где каждый скотный двор был вычищен, и в поле не было видно ни одного сорняка. Не говоря уже о проблеме безработицы, которая была решена, и каждый мальчик и юноша был одет в аккуратную коричневую форму и умел петь весёлые песни, которые, к счастью, мало кто мог понять!

Она сказала Ланни, чтобы он сделал заказ. Поэтому он заказал цыпленка с красным перцем, рулет с маком и легкое вино. Затем, когда официант ушел, он сказал: "Я только что вернулся из поездки в Женеву и Париж".

"Вы много путешествуете", – заметила дама. – "Ваши друзья должны вам завидовать".

– После того, как проедешь по всем дорогам, и они кажутся довольно монотонными. Я включаю радио и слушаю музыку, когда считаю, что новости слишком болезненны.

Она хотела знать, что он думает о международной ситуации, и он заметил, что эти кризисы случались часто с тех пор, как он впервые открыл глаза в Швейцарии. Он не сказал бы ни слова о политике ни в одном из ресторанов в Германии. Официанты могли тихо проходить позади. И как по сигналу из ниоткуда появлялся человек, садился за стол рядом и начинал смотреть внимательно в меню.

VIII

Подождав, пока была съедена еда, они прогулялись к скамейке в парке. Все больше и больше немцев встречались здесь, и полиция знала об этом. Ланни сказал: "У меня есть для вас интересная история, но не удивляйтесь, если в середине я начну рассказывать о животных в зоопарке. Я читал, что здесь есть новый детеныш бегемота".

"Также вылупились туканы", – улыбнулась леди. – "Я думаю, что туканы восхитительны". Затем, оглянувшись: "Что это за история? "

Ланни уже рассказывал ей о мадам и о невнятном духе сэра Бэзиля, который так сильно вмешивался в паранормальные исследования. Ему грубить было нельзя, потому что это может оскорбить Текумсе и, возможно, нарушить дар медиума у старой женщины. Просто пришлось здорово поскучать, но через много недель можно получить свою награду. Эта награда могла найти Ланни, если имя бабушки мисс Крестон по материнской линии было Марджори Кеннан.