Эптон Синклер - Жатва Дракона

Это было семейное воссоединение, такое утомительное, каким такие дела, должны быть. Мужчины почти все были ветеранами мировой войны, что означало, что они были близки к пятидесяти. У них были толстые шеи и красные лица, а когда они съели колбасные бутерброды и выпили пиво, их шеи стали толще, а лица краснее. Все они были пропагандистами, получив продвижение такими средствами, а это означало, что они выступали даже при разговоре друг с другом. Ланни Бэдд заслужил их почёт потому, что у него был здравый смысл признать их и их достижения. Он сиял отраженным светом и был благодарен за то, что этот свет пролился на него. Parteigenossen брызгали слюной и кашляли глотками, набитыми гортанными звуками и колбасой. А Ланни не должен был вздрагивать от любой атаки, будь то слюнная или диалектическая. Это был Neue Ordnung , и лучше поторопиться и научиться любить его.

VI

Рудольф Гесс, заместитель фюрера и рейхсминистр, также прочитал статью в Фёлькишер и нашел ее в порядке. Так он сказал по телефону. Он был очень занят, так как на нём было все руководство НСДАП. И по мере того, как рейх расширял свои границы, так же расширяла их и партия, а партийный руководитель должен был отбирать и назначать новые группы подчиненных. Но он нашёл время, чтобы пригласить Ланни на обед в ресторане Хорхерс на Лютерштрассе, место, часто посещаемое ведущими нацистами. У них был отдельный кабинет, и они долго сидели, обсуждая то, что было близко их сердцам.

Ланни потрудился продумать паранормальные вопросы, которые смогут заинтересовать его хозяина. Ибо этот чернобровый, суровый фанатик, который приводил в ужас всех самонадеянных и самоуверенных партийных вождей, по своей природе был мягким человеком. Он встречался с паранормальными явлениями, но он не мог разобраться, что может быть истинным, а что не может. Он был покровителем всякого рода эксцентричных астрологов, хиромантов, гадателей по числам и предсказателей по чайным листьям. Ланни привозил к нему мадам Зыжински и мог привести ее снова, и это было одной из причин, по которой он всегда имел доступ к главе НСДАП даже в самое напряженное время.

После их последней встречи Ланни посетил Америку и узнал о работе, проводимой в Университете Дьюка. Там эту работу называли "парапсихологией". Ланни предпочитал иметь дело с правдой везде, где истина служила его целям. Поэтому теперь он рассказал, как сотнями тысяч опытов было доказано, что один человек действительно может увидеть лицо игральных карт, которые другой человек переворачивал в другой комнате. Некоторые люди могли даже сказать, какие карты перевернут до самого события. Астрологи, хироманты и ортодоксальные психологи могли бы легко убедить, как это сделал со своими современниками Галилей, когда он приглашал их смотреть, как он бросает тяжести из падающей башни Пизы. Ланни рассказал об этом Гессу, и депутат с готовностью прислушался и, без сомнения, воспримет это как повод верить всему, что скажет ему какой-нибудь из его астрологов и хиромантов.

В своих собственных целях Ланни заставил Гесса поверить в паранормальный дар некоего престарелого профессора оккультных искусств Прёфеника, который практиковал в Берлине. Теперь Ланни спросил, видел ли его Гесс в последнее время, и заместитель ответил, что он был у него еще один раз, и ему было сказано много важных вещей, в том числе, что фюрер вскоре должен добиться еще одной великой победы. "Добьётся ли он?" – улыбаясь, спросил американец. И ответ был таким: "Похоже, что ему придется, хочет он того или нет". Это было замечание, которое не требовало предсказателя для толкования.

Ланни поинтересовался, как поживает фюрер, и его преданный заместитель хорошо отозвался о его здоровье, но его беспокоил комплекс проблем, возникших из мюнхенского урегулирования. Оба фюрер и его заместитель говорили с Ланни об их опасениях, и теперь заместитель сказал, что эти опасения были оправданы. Жалкие чехи, отбросы творения, не благодарили за оказанную им любезность, позволившую им сохранить свою "независимость". Они стремились сорвать мероприятия, которые фюрер приготовил для администрации Словакии, и, конечно, англичане и французы подстрекали их. "Они, похоже, полны решимости выяснить, долго ли мы будем терпеть", – заметил заместитель. – "Они могут сделать открытие, что наше терпение будет короче, чем они думали".

Ланни сказал: "Я слышал сообщения о том, что фюрера раздражают те, кто убедил его принять мюнхенское урегулирование".

– Хорошо, герр Бэдд, вы знаете, как он, у него есть предчувствие, и он научился следовать ему. Если он ослабевает и уступает другим, то в результате бывают неприятности, как сейчас. Он, естественно, говорит: 'Я должен сделать то, я что хочу. Я тот, кто знает!'

"Значит, мы оба в одной собачьей упряжке?" – Они говорили по-английски, который Гесс знал так же хорошо, как и немецкий, родившись и воспитываясь в управляемом англичанами Египте.

"Я бы не сказал, что это так уж плохо", – улыбнулся заместитель, приветливый человек для всех, кто попал под его обаяние, – "Во всяком случае, с вами такое не случится".

– И поэтому Герман решил отдохнуть в Италии?

Заместитель улыбнулся еще шире. – "У меня не было возможности спросить его, но я предупреждал его много лет назад, насколько легче не прибавлять в весе, чем снова худеть".

Ланни знал, как это интерпретировать. Гесс был бойцом, спортсменом, который поддерживал себя в порядке. Как его обожаемый фюрер, он не пил и не курил. Но Геринг был одним из тех нацистов, который испытывал ненасытную жадность как к деньгам, так и к еде и питью. Что было позором в глазах заместителя. Наверное, не стоило ожидать слишком многого, чтобы номер три полностью одобрял номера два. Однако Ланни знал, что Геринг и Гесс довольно близки друг к другу в своих взглядах на политику. Они были консерваторами из группы, окружавшей фюрера, и хотели, чтобы он шел медленно и помирился с Великобританией и Францией, по крайней мере, сейчас. Геббельс и Риббентроп были радикалами и активистами. Эта пара испытывала жгучую ненависть к Герингу и Гессу. Но фюреру нужны были все четверо, и он управляли ими, как дрессировщик множеством диких животных.

VII

Ланни сидел, изучая лицо этого апостола национал-социализма. Его тяжелые черные брови срослись над глазами, образуя прямую линию на его лице. Его губы образовывали еще одну такую же линию, когда он был в суровом настроении, которое бывало часто. У него были серовато-зеленые глаза, и, когда он смотрел ими на какого-то члена партии, не выполняющего своих обязательств, то приводил того в дрожь. Первые дни он был секретарем фюрера и помогал ему писать Mein Kampf в крепости Ландсберг. Он был фанатичен в своей преданности, а Ланни достаточно насмотрелся на мир, чтобы понять, что такое качество принадлежало немногим.