Тотырбек Джатиев - Пламя над Тереком

Гитлеровцы хозяйничали на высоте недолго. Первые же взрывы наших снарядов заставили врага искать спасения — многие бросились назад, кое-кто попрятался в траншеях. Контратака резерва во главе с капитан-лейтенантом Цаллаговым вышибла остатки гитлеровцев…

Генерал Клепп не мог смириться с потерей ключевой высоты. К исходу дня был введен в бой свежий 117-й пехотный полк, усиленный танковой группой до 60 машин и дивизионных самоходных орудий. В районе поселка Предмостный сосредоточились два полка 111-й пехотной дивизии и 13-я танковая дивизия. Степь и правый берег Терека заволокла густая дымовая завеса. Таким же сплошняком она медленно ползла на юг, к складкам высоты. С северного берега Терека, восточнее Моздока (район Предмостный — Кизляр), беспрерывно вела огонь вражеская артиллерия. Она поддерживала действия наступающих частей 111-й и 370-й пехотных дивизий, громаду танков и самоходных пушек, идущих также под прикрытием дымовой завесы.

Эта вторая атака, как определили офицеры штаба корпуса, была в три раза мощнее первой. Но защитникам высот Терского хребта казалось, что именно эта атака была менее опасной, хотя она и проходила под прикрытием дымовой завесы. Оборона частей морской пехоты, 8-й и 9-й гвардейских стрелковых бригад теперь организованней, да и сил было побольше.

Моздокская равнина, примыкающая к Терскому хребту, превратилась в сплошную огненную лавину. И пусть у немцев было в десять раз больше танков, в три-четыре раза больше пехоты и пушек, одолеть подъемы на хребет с ходу им не удавалось: здесь насмерть залегли тремя эшелонами гвардейцы.

Битва неравная, жесточайшая, продолжалась до темноты.

В короткой корреспонденции об этом старший инструктор Политуправления Черноморского флота Николай Булычев писал:

«…Бешеные атаки на Терский хребет в направлении Грозного отбиты довольно успешно. Я видел, с какой яростью дрались наши гвардейцы за каждый метр кавказской земли… Фашисты не прошли к Вознесенской…

Соединение Героя Советского Союза Рослого дало хороший урок зарвавшимся воякам «блицкрига». Только в вечерней атаке 4 сентября, последней в тот день, они оставили на поле боя у подходов к Терскому хребту свыше 800 убитых, около 20 подбитых и сожженных танков, 36 орудий и минометов разных калибров… Имена героев долго перечислять: не хватит ии бумаги, ни времени. Бои этого дня можно охарактеризовать двумя словами: массовый героизм… Некоторым это может показаться неправдоподобным: ведь речь идет о войсках, отступавших от самого Ростова-на-Дону до предгорьев Кавказа. Но это факт. Надо надеяться, что этот массовый героизм наших воинов будет шириться. «Ни шагу назад! Больше отступать некуда: за спиной — Казбек…» Так клянутся воины!»

Булычев знал, что генерал-майор Рослый не одобрит корреспонденцию. Правда, можно было согласовать текст в штабе корпуса, но капитан-лейтенант слышал однажды, как Рослый возмущался по поводу одной слишком хвалебной заметки и нелестно отозвался об авторе. Все же лучше показать корреспонденцию генералу.

В комнате комкора находились командиры бригад, поэтому Булычев не решался войти туда. Терпеливо ждал своей очереди, чтобы наедине побеседовать с комкором и комиссаром.

Дверь комнаты чуть приоткрылась. Капитан-лейтенант услышал громкий голос Рослого:

— Какой же это успех, если противник до сих пор сидит па правом берегу Терека и занимает Предмостный и Кизляр? Если бы не орудия дивизиона Волчанского и артиллеристы Павленко, танки снова оказались бы на высоте, уверяю вас…

— Но этого не случилось, товарищ генерал, — возразил чей-то голос. — Мы ввели в бой вторые эшелоны, однако…

— Однако им не удалось сбросить противника в Терек, — перебил Рослый. — Дело в том, что вторые эшелоны батальонов были введены вами преждевременно и поодиночке, а не сразу. Поэтому они быстро выдохлись.

Вторые эшелоны представляли собой несколько пальцев, но не сжатый кулак…

«Опять не повезло, — подумал Булычев. — Придется переделывать корреспонденцию заново».

Дверь закрылась, и Булычев больше ничего не слышал, кроме стука машинки в соседней комнате. От комкора вышел адъютант, низенький, юркий, веселый лейтенант Грант Степанян. Внимательно посмотрел на Николая большими коричневыми глазами:

— Вы кто? Ах, да… здравствуйте! В пилотке не узнал… Входите!

Булычев заметил, что среди вызванных к Рослому не было командира 62-й бригады моряков Кудинова. Может, получил взбучку раньше?

Как только командиры (среди них был один танкист) вышли, Рослый встал из-за стола.

— Очень хорошо, что вы зашли ко мне. Сейчас подойдет Базилевский, вместе потолкуем. У вас на кораблях принято прежде накормить гостя, не так ли?..

Булычев шутя ответил, что он вчера уже попал «с корабля на бал», который состоялся у высоты «Крейсер».

— Да, — улыбнулся генерал, — такой «бал» нельзя не запомнить! Молодцы моряки, не растерялись…

— В общем-то, — вставил Булычев, довольный похвалой комкора, — добрую чарку у нас принято пить после успешного боя, а раньше — нет, чтобы злее быть в драке.

В это время вошел комиссар корпуса, полковник Базилевский. У него было много общего с генералом Рослым: энергичные движения, короткие фразы, сдержанный юмор… Оба молоды, судьба свела их совсем недавно; собственно, и 11-й гвардейский корпус еще переживал первые месяцы своей фронтовой молодости: сформирован он был в городе Орджоникидзе из авиадесантников и моряков.

— Опасный человек, — усмехнулся Базилевский, показав на Булычева. — Разузнает наши оперативные планы и побежит на узел связи вызывать редакцию. Это точно. Они все такие, корреспонденты… Нашумят раньше времени…

— Если газета на день раньше сообщит о выполнении плана операции, — шутя возразил Булычев, — а операция завалится, вам придется вновь провести ее в полном соответствии с моей корреспонденцией…

— Говорят, что все флотцы собираются стать писателями, ночами не спят, бедняги, ведут фронтовые дневники. Это что, правда? — пошутил Рослый.

— Правда, товарищ генерал. Вот в планшете мой дневник. Там вы значитесь под литером «р», то есть «Рослый». Так какие у вас планы? Если не секрет…

Генерал Рослый вынул из нагрудного кармана листок ватманской бумаги, сложенный вдвое. Это была миниатюрная схема, художественно исполненная офицером оперативного отдела Дроздовым. На схеме нарисованы щеточки, загнутые стрелы, кружки и флажки синего цвета: противник. Все это на фоне местности, входящей в полосу корпуса. Рослый не любил лишний раз трепать оперативную карту с обстановкой и имел для «высоких» гостей вот эту схему.

Генерал положил резинку на стол и начал быстро чертить простым карандашом стрелы, обращенные на север по направлению к району станицы «Чуковской у Моздока.