Гусейн Наджафов - Лодки уходят в шторм

Ждали Мустафу Кулиева. Тем временем Лукьяненко, знавший Султанова и Вуниатзаде по Баку, когда он работал токарем на нефтеперегонном заводе, а еще больше и ближе — по Астрахани, расспрашивал их о Кирове, Нариманове и других общих знакомых, а те в свою очередь хотели больше узнать о положении дел на Мугани, о тех, кто уцелел после разгрома. Султанов дал Пономареву несколько брошюр Нариманова "С каким лозунгом мы идем на Кавказ" и сказал, что сейчас главная задача коммунистов-подпольщиков Мугани — укреплять интернациональные связи азербайджанских и русских крестьянских масс, собирать распыленные силы, возрождать партийные ячейки и вооружать, вооружать и еще раз вооружать людей.

Вскоре пришел Мустафа Кулиев. В белой рубахе апаш он казался моложе своих двадцати семи лет, хотя носил длинные усы, сросшиеся с ассирийской бородкой. Говорил он по-русски с украинским акцентом, мягко и певуче, иногда вставляя в свою речь украинские слова — годы учебы в Киеве не прошли бесследно. Никогда раньше Кулиев не бывал на Мугани и в Ленкорани. Но в разговоре с Пономаревым и Лукьяненко проявил такую осведомленность о географии и истории уезда, о руководителях Муганской республики и причинах ее падения, о тех, кто сегодня работал в подполье, словно долго жил в Ленкорани и только что вернулся.

Кулиев сообщил, что скоро приедет в Ленкорань легально, на должность фининспектора, — это даст ему возможность свободно передвигаться по всему уезду и вести нелегальную работу.

— И вы не теряйте времени зря, — сказал он Пономареву. — Дадим вам мандат парторганизатора. Начинайте с Привольного, с других сел Мугани. Пусть пламя народного гнева разгорается, як пожар!

После того как в Ленкорани водворились мусаватские правители во главе с генерал-губернатором, Мамедхан стал полновластным хозяином всей Ленкоранской низменности, от Талышских гор до Каспийского моря. Жил он в своем поместье в селе Герматук, но часто, велев оседлать копя, скакал во главе банды то в одно, то в другое село, чтобы держать людей в страхе и повиновении. Бандиты пороли селян, устраивали сущий погром.

В тот день банда Мамедхаиа возвращалась на села Шахагач после очередного погрома. Впереди всадников, растянувшихся по лесной дороге, ехали Мамедхан в белой чохе и Джамалбек, поигрывавший красной тростью-талисманом. Бандиты, привязавшие к седлу награбленное добро, бодренько распевали песенку "Тюрк оглуям мен…". Вдруг кто-то спрыгнул с дерева на дорогу прямо перед конями и в упор выстрелил в Джамалбека. Тот взмахнул красной тростью и мешком свалился с седла. В ту же минуту лес огласился винтовочными залпами. Оказавшись в огненном кольце, бандиты заметались, давили друг друга, палили наугад. Ошалевшие кони вставали на дыбы, топтали упавших. Мамедхан в этой мешанине кричал, приказывал занять круговую оборону. Но головорезы не слушали своего предводителя.

Выбрав момент, Салман прыгнул с дерева на Мамед-хана, повалился вместе с ним на землю и стал яростно бить его кулаками по затылку. На помощь Салману пришли Сергей и адъютант командира Азиз, они вместе связали руки Мамедхану.

Когда бандиты увидели, что сопротивление бесполезно, они побросали карабины, повалились на колени, запросили пощады.

Пленных привели в село, усадили на площади, заставив положить руки на голову. Вокруг них столпились сельчане.

Ширали Ахундов вскочил на пень "святого" дерева Шахнисы и высоко поднял саблю Мамедхана.

— Люди, — сказал он, — те, кто вложил эту саблю в руки кровопийцы Мамедхана, обещали ему место в раю за отсеченные головы большевиков. На ней не просыхает кровь наших братьев и сестер. Но Мамедхан забыл, что каждое мгновение диктует свою волю, он забыл, что сила народа подобна селю и она рано или поздно обрушит эту саблю на его голову. Еще утром он был на коне, а сейчас стоит на коленях. Судите его всем миром!

— Смерть ему! Смерть! Отрубить голову! — зашумели сельчане.

Услышав эти слова, Мамедхан втянул голову в плечи, словно сабля уже была занесена над ним, и дико озирался по сторонам.

— Братья! — выкрикнул Гусейнали. — Помните, я обещал привязать Мамедхана к хвосту ишака и проволочь по селу? Дайте мне выполнить свою клятву, потом казним его.

— Помним, Гусейнали! Тащите сюда ишака! — поддержали Гусейнали сельчане.

— Тогда лучше пусть сперва каждый, кого Мамедхан высек, — громко заговорил Азиз, — ответит ему всего-навсего одним ударом этой красной палочки. — И он потряс тросточкой Джамалбека.

— Тоже правильно! Высечь Мамедхана! — поддержали сельчане и это предложение.

— Погодите, погодите! — поднял руку Ахундов. — Можно, конечно, высечь Мамедхана, привязать его к хвосту ишака… Но, братья мои, мы не должны уподобляться этим разбойникам. Мы собрались не для того, чтобы сводить личные счеты, а чтобы покарать ярого врага Советской власти. Таким, как он, нет места на нашей земле! Именем революции мы приговариваем его к расстрелу. Кто "за", поднимите руку.

Взмыл лес рук.

— Единогласно, — кивнул Ахундов. — Исполнение приговора поручаем Салману и Сергею. — И обернулся к ним: — Уведите его, ребята!

— Пошли, Салман, — сказал Сергей.

— Кончай ты, Сергей, мне противно, — ответил Салман. В эту минуту он не испытывал к Мамедхану ничего, кроме отвращения.

Мамедхан, пошатываясь, пошел сквозь расступившуюся толпу…

Утром Салман и Сергей пришли на пристань Перевала, чтобы проводить Ширали Ахундова, который арендовал рыбницу, надеясь добраться до Астрахани. Сергей рассказал ему об Астрахани, о том, как найти Кирова, где живет Нариманов.

На обратном пути Салман решил идти через Ленкорань, проводить Сергея до сапожной мастерской.

У Беккера они застали Пономарева, только что вернувшегося из Баку. Он рассказывал о встрече с Гамидом Султановым, Дадашем Буниатзаде, Мустафой Кулиевым и, протянув мандат, заключил:

— Вот, меня назначили парторганизатором уезда. Скоро еще приедет несколько партийных работников, будем восстанавливать в селах партячейки. Да и партизанские отряды надо укрепить, активизировать их действия.

— Это хорошо, — ответил Беккер. — Значит, работа пойдет лучше. Но и мы тут, пока ты был в Баку, не сидели сложа руки. — И Беккер рассказал Пономареву о разгроме партизанским отрядом Гусейнали банды Мамедхана. Ребятам приятно было узнать, что их удачная операция наделала шуму в уезде и теперь и в других селах крестьяне по их примеру отбирают земли и поместья у богачей.

Салман собрался уходить. Сергей решил проводить его до Большого базара. На первом же перекрестке путь им преградил патруль.

— Сколько тебе лет? — спросил Салмана мусаватский офицер.

— Шестнадцать.

— Врешь, конечно. Приказ о призыве в армию читал? Почему не явился на призывной пункт?