Николай Богданов - Великие дни. Рассказы о революции

— Фуражку бы мне какую-нибудь, а? И табачку кто-нибудь отсыпьте, за ночь весь выкурил.

Есть в Москве, в Политехническом, лесенка. В коридорчике, под трибуной. На ней встречают известных ораторов. Приветствуют знаменитых актеров. Поджидают любимых поэтов. Выпрашивают автографы. Заветная лесенка…

Там всегда толпится молодежь.

Там весной восемнадцатого года стоял одиноко юноша, стремительный и бурный, как весенняя река в половодье. Он стоял на самой нижней ступеньке и поджидал. Кого?

А неподалеку, прислонясь к стенке, стоял Филипс Прайс, английский корреспондент. Стоял и наблюдал.

Русская революция была еще совсем молодой. Год, как в России свергли царя. Столицу пролетарской республики перенесли в Москву. Правительство Советов только-только приехало из Петрограда. Под резиденцию спешно отводили московские гостиницы. Ленин жил еще не в Кремле, а в номере гостиницы "Националь", которую наименовали: "1-й Дом Советов". Таких "Домов" было в Москве пять.

12 марта, в первую годовщину свержения русской монархии, Ленин появился в Политехническом, на заседании Московского Совета. Впервые увидела Москва вождя революции. Москва смотрела на Ленина и слушала.

Он шел к трибуне — невысокий, коренастый, лысоватый, с рыжеватой бородкой и сияющим куполом громадного светлого лба, под которым светились небольшие, острые, всё примечавшие глаза.

Рядом с Лениным очень легко, словно в беге, двигался низкорослый, худощавый, складный человек с антрацитово мерцающими, словно лихорадящими глазами на худом, синевато-смуглом лице. Интеллигент в пенсне и черной кожанке, подбитой алой фланелью.

Ленин и Свердлов. Председатель Совнаркома и Председатель ВЦИК. Руководители первого правительства первого государства Советов.

Они были знакомы не так давно. Ленин встретился со Свердловым впервые в Петрограде, уже после возвращения из эмиграции. До того годы и годы Ленин жил в изгнании, а Свердлов в неволе. О таких, как Свердлов, говорили, что они на воле квартируют, а в тюрьме и ссылке проживают, что у них прописка на воле временная, а в тюрьме и ссылке постоянная. И еще говорили, что Свердлов знает подпольную партию большевиков лично, в лицо!

Теперь они были рядом — создатель самой революционной на земле партии — Ленин и профессиональный революционер — Свердлов.

Была годовщина Февральской революции. Одинокая, безоружная стояла молодая пролетарская республика перед миром империализма. Германская военщина диктовала в Бресте унизительные условия. Ленин впервые стоял на московской трибуне и горячо, пророчески убеждал, что революция одолеет все трудности и "не останется места ни для отчаяния, ни для уныния".

После заседания Ленин и рядом с ним Свердлов спускались с трибуны. Внизу, на самой последней ступеньке заветной лесенки, и подстерег Ленина юноша — высокий, тонкий, остролицый, восторженно-нервный, в гимназической шинели и барашковой папахе солдата русско-германской войны.

— Товарищ Ленин, я записал вашу речь и сейчас прочитаю вам, — смело обратился он к Председателю Совнаркома и, не дожидаясь разрешения, стал звонко читать свою запись.

— Вы кто? — остановил его Ленин.

— Репортер "Вечерней"…

— Вы знаете стенографию? — прервал его Ленин.

— Нет. Мне это не нужно.

— Как же вы записывали? Ведь трудно без стенографии записывать речь…

— Вашу нетрудно. У вас, товарищ Ленин, все понятно. Только… — досада искривила юношеский, полудетский рот, — только у меня нет начала.

— Почему же речь без начала?

— Не успел записать…

— Опоздали?

— Что вы, товарищ Ленин! Я пришел, еще никого не было, даже не пускали. Но сегодня я ведь увидел вас первый раз, и я так удивился. Я представлял вас другим. Вы уже начали речь, а я все еще смотрел и забыл про карандаш и про блокнот. А когда спохватился, было поздно, и начало я пропустил… А мне сегодня в газету сдавать отчет.

Свердлов захохотал, закашлялся и сочувственно положил руку на плечо юноши.

— Товарищ Ленин, — ничуть не смутясь, настойчиво продолжал репортер, — я сейчас прочитаю, что успел записать, а вы мне скажете, что надо в начало, — я немного пропустил…

И он снова звонко стал читать свою запись.

— Покажите, как вы записываете.

Ленин взял у парня репортерский блокнот, взглянув на первую страницу.

— По чистописанию у вас была единица? — быстро спросил он. — Какие каракули! — И так же быстро, как спросил, Ленин оглядел парня, его солдатскую с барашком папаху, гимназическую шинель с тусклыми, до меди стертыми пуговицами. — Вы учитесь?

— В пятом классе Ломоносовской гимназии. Но ушел. Сейчас не учусь.

— А почему? Почему не учитесь?

— Решил делать революцию.

— Ну и как вы ее делаете? — Ленин переглянулся со Свердловым, который не скрывал своего восхищения восторженным, энергичным парнем.

— Я секретарь подрайона пролетарской молодежной организации.

— Сколько в организации членов? — сразу заинтересовался Ленин.

— Было две тысячи! — гордо объявил, словно отрапортовал, репортер. — Но у меня в тетради галочки…

— Галочки? — не понял Ленин.

— Да, галочки против фамилий выбывших. У меня в тетради списки всех членов организации. А кто выбыл, я ставлю галочку. Вот галочек очень много. В подрайоне уже многих нет…

— Где же они?

— Триста ребят вступили в Кремлевский артиллерийский полк! — рапортовал репортер.

— Так. Триста. Остальные?

— У нас в подрайоне есть студенты. Они пошли в школы. Преподавать математику. Вместо саботажников.

— Вот это замечательно! — восхитился Ленин. — Каково, Яков Михайлович, а? Студенты из молодежной организации заменили саботажников! Математику преподают! Сколько их?

— Двадцать.

— А вам, молодой товарищ, сколько лет? — неожиданно заинтересовался Ленин.

— Уже шестнадцать!

— И вы руководите пролетарской организацией молодежи?

— Нет, я секретарь подрайона. А председатель — ученик седьмого класса.

— Выходит, рабочей молодежью руководят ученики? Гимназисты? — Ленин прищурился, насторожился.

— У нас руководили рабочие ребята. Вот Егор Пищаев с "Цинделя". Это большая текстильная фабрика, товарищ Ленин…

— Слыхал, слыхал про "Циндель". — Ленин улыбнулся.

— Еще у нас руководил Попов, и Лапин руководил. Этот Лапин участвовал в бою, когда наши брали Александровское училище. Это на Арбатской площади. Там в Октябрьские дни шли такие бои! Юнкера засели в училище, и Лапин дрался с юнкерами, пока его не ранили. Он был потом нашим руководителем. Вообще, товарищ Ленин, у нас в подрайоне очень много рабочих подростков. Они уже по два года на производстве, мы же должны защищать их пролетарские интересы! Но у нас нет освобожденных секретарей. И председатель тоже не освобожденный, так что мы еще и работаем.