Семён Шуртаков - Вершина Столетова

— В поле! Соскучился, — сказал он, заглянув к Илье. — Не составишь ли компанию?

Илья охотно согласился.

— Наставляли нас там чуть не целую неделю, — проворчал Андрианов, залезая в машину. — И как лучше подготовиться к уборке говорили, и как стерню за комбайном лущить. Словом, обо всем. Об одном забыли: уборка на носу, а готовиться к ней надо здесь, а не в областном управлении… Ну, об этом после, не к спеху. Расскажи-ка лучше здешние новости. А то инженер забил мне голову разной цифирью, так я толком и не понял, что тут к чему.

Машина миновала последние придорожные домики села и понеслась по большаку. Медленно сдвинулись с места и поплыли навстречу поля, овраги, редкие, маячившие в отдалении перелески. Расплывшийся от жары горизонт отодвигался все дальше.

Илья рассказывал Андрианову: состоялся предуборочный пленум райкома, приехала на практику студентка-агроном, идет обкатка самоходных, только что полученных комбайнов.

— А как в колхозах?

— А это сейчас увидишь. — Илья улыбнулся. Он знал, конечно, как идет подготовка к уборке по колхозам, но ему не хотелось предварять Андрианова: интересно, как и что увидит свежим глазом другой человек.

Поля по обеим сторонам дороги плыли все быстрей. Они как бы развертывались перед глазами, описывая дальними концами широких своих полос плавные дуги. Среди полей возникали и таяли в жаркой дымке марева деревни и маленькие выселки. Редкие деревья, как бы сознавая свое суровое одиночество, стояли замкнуто и строго, как часовые.

А беловатые, накатанные колеи все летели и летели под колеса машины, увлекая за собой придорожные кустики чернобыла, телеграфные столбы, окрестные поля и луговины.

Показалась Старая Березовка.

Председателя колхоза Павла Павловича Мартьянова они нашли возле кузницы. Тот начал с жалобы.

— Дано указание и крытый ток построить и зерносушилку починить. А у нас материалу хорошо бы на один ток с грехом пополам набралось. Прямо и не придумаю!

— Ну, а что надумал все-таки? — спросил Андрианов.

— Строю ток.

— Может, покажешь строительство?

Председатель замялся: далеко ехать, да и стоит ли?

— Ничего, нам спешить некуда, — успокоил его Андрианов. — А посмотреть интересно.

Поехали в поле.

Ток был почти готов, шла очистка и утрамбовка токовища. Чуть в стороне лежал штабелек оставшихся от стройки бревен.

Андрианов вылез из машины, не торопясь обошел ток, присел на бревна и закурил. Нравилась Илье вот эта обстоятельность, с какой все делал директор, бывая в колхозах, разговаривая с председателями, с трактористами.

— С грехом пополам, говоришь? — прищурившись на председателя, спросил Андрианов.

— Сам видишь, — вздохнул Мартьянов, кивая на просторный, добротный ток.

— Вижу, — в тон ему подтвердил Андрианов. — Вижу, Пал Палыч, что и на сушилку у тебя леса достаточно.

— Трех бревешек этих достаточно? — усмехнулся Пал Палыч.

— Этих-то, может, и не хватит, — вставил Илья, — а если к ним приложить те, что за кузней, — вполне.

Пал Палыч перестал усмехаться, закашлялся, будто дым у него не туда пошел, и, наконец, ответил:

— Так тот лес на ремонт свинофермы.

— А мне помнится, для ремонта у тебя еще с прошлого года лежит штабелек около зернового склада, — сказал Андрианов.

Пал Палыч опять закашлялся.

— А ведь и верно. Запамятовал… Однако ж теперь если и браться за эту самую сушилку — не успеем.

— Захочешь — успеешь. А, то помнишь, позапрошлым летом задождило? Сколько тонн у тебя проросло? Смотри, как бы и в этом году твоя экономия большим убытком колхозу не обернулась… Ну, пошли, Илья Михайлович.

Мартьянов, прикидывая, оглядел бревна и почесал за ухом.

— А чтобы комбайнам опять не пришлось выгружать зерно на землю, про это, я думаю, напоминать тебе не стоит, — сказал Андрианов по дороге к машине.

— Все будет в порядке, — заверил председатель. — Три новые бестарки в готовность произвел.

С тока поехали на стан тракторной бригады. Бригадир сказал, что комбайны на ходу, но к одному не хватает цепей.

Из Старой Березовки проехали в Ключевское.

— Здесь в колхоз можно и не заезжать, — сказал Андрианов. — У Татьяны Васильевны еще две недели назад все готово было. Проедем прямо к трактористам.

Однако с Орешиной встретиться им все-таки пришлось.

Проезжая задами села, они увидели ее около мастерской. Татьяна Васильевна пошла навстречу машине, и Андрианов велел шоферу остановиться.

— Мимо, Алексей Иваныч?

— Мимо, Татьяна Васильевна, — признался Андрианов, — мы с тобой ведь обо всем еще в прошлый раз договорились.

Около мастерской, лихо встопорщив грабли, стояли три готовые жатки. У четвертой работал Хлынов.

— На бога надейся, а сам не плошай? — кивая на жатки и улыбаясь, спросил Андрианов.

— Да ведь что поделаешь, Алексей Иваныч, — ответила Орешина. — Надеяться-то я на вас, конечно, надеюсь, но чтобы совсем твердо — не приходится. Прошлым годом, вспомни-ка, комбайн на три дня позже в поле вышел. А что, если в этом он неделю без дела простоит? Говорят, и до сих пор к «Сталинцам» цепей нет… Смотрите не подведите.

— Постараемся, Татьяна Васильевна.

Поехали в поле.

Галышев с комбайнером опробовали самоходный комбайн, тракторы работали на культивации.

Галышев сказал то же самое, что и бригадир из Старой Березовки: машины к уборке готовы, но комбайну «Сталинец» недостает цепей.

Слушая Галышева, Андрианов почти не задавал вопросов. Он все больше хмурился, все чаще курил. Илье были не совсем понятны причины изменившегося настроения директора: неужто все дело в этих цепях?

— Эх, Илья Михайлович! — садясь в машину, сказал Андрианов. — Не знаешь еще ты, что это за штука — уборка. То есть вообще-то слыхал, конечно: убрал вовремя — выиграл, не убрал вовремя — проиграл и так далее. А я вот через эту игру каждый год не пять, так шесть кило живого, так сказать, веса теряю. Да, да, ты не смейся! Потому, что игра ведется не с кем-нибудь… Эх, даже говорить об этом не хочется. Встанешь утром и на небушко смотришь: что там оно, дождик или ведро обещает? И ладно, если ведро. А если дождь? Значит, все комбайны стали и на другой день только к вечеру пойдут. А ну-ка, дождичек прошел с ветерком? Самый урожайный, самый наливной хлеб лег, перепутался — попробуй его возьми. Пока догоняешь этот упущенный день, три пролетело. А там, глядишь, опять заненастилось… Вот и нынче: считай, скоро месяц, как ни одного дождика — это уж наверняка небесная канцелярия под уборку его подкапливает. И не так от чего другого, как от того, что в полной зависимости от этой канцелярии находишься, и ночи не спишь и аппетит теряешь.

Андрианов говорил сердито, почти зло. Он и докуренную папиросу бросил на дорогу так, словно хотел кого пришибить там.