Кейт Куинн - Сеть Алисы

Тебе повезло, что у тебя есть работа , – напомнила себе Эва. Если б не война, должность в адвокатской конторе досталась бы какому-нибудь лощеному молодчику с отличными рекомендациями. Тебе повезло . И, надо сказать, крупно. Работа не бей лежачего: надписывай адреса на конвертах, сортируй бумаги, иногда отпечатай письмо на французском. В общем, жизнь удалась. Что касаемо поднадоевшей нехватки сахара, сливок и свежих фруктов, это, пожалуй, справедливая плата за безопасность в военное время. Ведь могла бы застрять в северной Франции, оккупированной немцами, и голодать. Да, Лондон живет в страхе, прохожие шарят глазами по небу, выглядывая вражеские дирижабли, но вот в родной Лотарингии, как сообщают газеты, море крови и горы трупов. Она же, слава богу, жива и здорова.

Повезло, что и говорить.

Эва молча взяла письмо капитана Кэмерона, в последнее время зачастившего в контору. Мятый твидовый костюм он предпочитал форме хаки, но выправка и чеканный шаг выдавали в нем офицера лучше всяких знаков различия. Лет тридцати пяти, сухопарый, с проседью на висках, капитан Кэмерон говорил с легким шотландским акцентом, но во всем прочем был квинтэссенцией английского джентльмена из романов Конан Дойла. Хотелось его спросить: «Вам непременно нужно курить трубку? И ходить в твиде? Этакое клише вас не смущает?»

– Я подожду, пока вы закончите с письмом, мисс Гардинер. – Капитан откинулся в кресле.

– Хорошо, с-сэр, – пробормотала Эва и, попятившись, вышла из кабинета.

– Вы опоздали, – вместо приветствия бросила мисс Грегсон. Старше других сотрудниц, она строила из себя начальницу, и Эва не замедлила изобразить простодушное непонимание. Собственная внешность ей не нравилась (из зеркала смотрела миловидная пухлая мордашка, в которой не было ничего запоминающегося, кроме общего впечатления юности, благодаря чему многие принимали Эву за шестнадцатилетнего подростка), но в трудных ситуациях она всегда выручала. Стоило применить свое давнее умение широко распахнуть глаза и невинно захлопать ресницами, как неприятности улетучивались. Вот и сейчас мисс Грегсон раздраженно вздохнула, но отстала. Позже Эва услышала, как она перешептывается с кем-то из девушек:

– Порой мне кажется, что эта полуфранцуженка слегка глуповата.

– Да уж. – Пожатие плечами. – Стоит лишь услышать, как она изъясняется.

На секунду Эва крепко свела ладони, не давая пальцам сжаться в кулаки, а потом занялась переводом письма капитана Кэмерона на безупречный французский. Благодаря свободному владению английским и французским ее и взяли на работу. Две родины и ни одного дома.

День этот выдался на редкость занудным, таким, по крайней мере, он запомнился. Эва печатала, разбирала бумаги, в полдень пообедала принесенным с собою сэндвичем. На закате побрела домой, проехавший через лужу извозчик забрызгал ей юбку. Пансион в Пимлико пропах карболкой и жареной печенкой. За ужином она дежурно улыбалась соседке, молоденькой медсестре, недавно обручившейся с лейтенантом и теперь хваставшейся кольцом с крохотным бриллиантом.

– Устраивайся к нам в больницу, Эва. В вашей конторе мужа не найдешь, а уж там – наверняка.

– Да я не особо с-стремлюсь замуж.

Хозяйка и две других пансионерки одарили ее озадаченными взглядами. Чего уж так удивляться? – подумала Эва. – Я не хочу мужа и детей, не хочу ковер в гостиную и обручальное кольцо. Я хочу…

– Вы часом не из суфражисток, нет? – спросила хозяйка, не донеся ложку до рта.

– Нет.

Она не хотела права голоса. Шла война, и она хотела сражаться . Доказать, что заика Эва Гардинер может послужить своей стране не хуже краснобаев, всю жизнь державших ее за идиотку. Сколько ни бей кирпичами окна, как делали суфражистки, это не поможет попасть на фронт. Ей отказали даже во второстепенных ролях санитарки или водителя «скорой помощи» – мол, заикание будет помехой. Эва отодвинула тарелку и, извинившись, поднялась в свою опрятную комнатку с хромоногим комодом и узкой кроватью.

Она стала распускать волосы, но тут за дверью раздалось «мяу». Улыбнувшись, Эва впустила хозяйского кота.

– Приберегла для тебя п-печеночки, – сказала она, разворачивая салфетку с долей своего ужина.

Кот урчал, выгибаясь дугой. Существуя в доме исключительно на правах мышелова, он пробавлялся собственной добычей и объедками с кухни, но разглядел в Эве добрую душу и теперь на ее подношениях даже слегка растолстел.

– Вот была б я кошкой. – Эва усадила полосатого зверя к себе на колени. – Ведь вы раз-г-говариваете только в сказках. Или, на худой конец, была б я мужчиной. И уж тогда не улыбалась бы покорно и вежливо, а врезала бы всякому, кто вякнет о моем заикании. – Она погладила мурлыкавшего кота. – М-да, м-м-мечтать не вредно.

Спустя час в дверь постучали. Поджатые губы хозяйки превратились в нитку.

– К вам гость, – сказала она осуждающе. – Мужчина.

Эва спихнула недовольно мяукнувшего кота.

– Так поздно?

– Не делайте невинные глазки, мисс. У меня правило: никаких кавалеров по вечерам. Особенно из военных. Я так и сказала этому джентльмену, однако он уверяет, что дело срочное. Я проводила его в гостиную, можете предложить ему чаю. Надеюсь, вы оставите дверь приоткрытой.

– Военный? – переспросила Эва. Изумление ее нарастало.

– Некий капитан Кэмерон. Я нахожу чрезвычайно неподобающим его визит в столь поздний час!

Эва согласно кивнула. Она сколола каштановые волосы в пучок, оправила блузку с глухим воротничком и надела жакет, словно опять собралась на службу. Определенного сорта мужчины смотрели на всякую работающую женщину, продавщицу или конторщицу, как на легкодоступную. Если Кэмерон начнет приставать, получит пощечину. Даже если потом наябедничает сэру Фрэнсису и Эву уволят.

– Добрый вечер, – сказала она, распахнув дверь гостиной, и подчеркнуто официально продолжила: – Я весьма удивлена вашим визитом, к-к-к… – Сжав пальцы в кулак, Эва одолела трудный звук: –…капитан. Чем могу быть п-п-полезна? – Она вскинула голову, стараясь согнать румянец смущения.

Совершенно неожиданно капитан Кэмерон ответил по-французски:

– Может, сменим язык? Я слышал, как в конторе вы говорили на французском, – ваше заикание было почти незаметно.

Эва уставилась на этого стопроцентного англичанина. Развалившись на жестком стуле, капитан скрестил вытянутые ноги, на губах его под ухоженными усиками играла легкая улыбка. Но ведь нынче утром он сказал, что не знает французского.

– Хорошо, давайте перейдем на французский, – ответила Эва на втором родном языке.

– Ваша хозяйка подслушивает за дверью и просто рехнется, – сказал Кэмерон.

Эва села, оправила юбку из синей саржи и, подавшись вперед, взяла расписной чайник.