Григорий Анисимов - От рук художества своего

Шумела в ушах новая жизнь, казавшаяся и нелепой, и наивно прекрасной.

В рекомендательном письме, которое царь Петр дал Растрелли-отцу для Меншикова, было предписано, чтобы им исправно платили и довольствовали во всем. Для привады других. Это исполнялось неукоснительно. Поселены они были на Васильевском острову возле Меншикова. Как он сказал, — для лучшего надзирания. Их возили на обеды с сиятельствами и высочествами, с пышными трапезами, музыками и хорошенькими женщинами. Они сразу почувствовали себя здесь людьми не чужими, не случайными постояльцами. Радушию, казалось, не было границ. А потому — к новой жизни Растрелли привыкали быстро, все больше и больше окунаясь в работу, которая была для них истинным наслажденьем. Великий государь по горло загружал старшего Растрелли — модели машин для исполнения фонтанных труб, бюст самого царя, бюст Меншикова, восковая барельефа с красками, являющая Полтавскую баталию, модель фонтанного каскада для Петергофии, фронтиспис на книге морского регламента, чертеж для строения Сената, портрет Петра в дереве для военного корабля, модели для маскарадных платьев, персону майора Бухвостова. Все нужно было беспокойному государю. Способность действовать толково и энергично ценилась в России высоко — это Растрелли сразу почувствовали. Произведения их труда принимались благосклонно, с благодарностью. Тут-то сын увидел воочию высокую одаренность своего отца, его искушенность и опытность в делах самых разных. Франческо восхищался способностью отца думать быстро, решать неотложно, делать все необыкновенно убедительно. Позднее он понял, как много значило для него, что рядом есть такой надежный человек, такая светлая голова. Деловая напористость зажигала душу, расшевеливала, да так, что чесались руки. Хотелось самому работать, работать, работать.

Теперь Франческо тридцать лет, и сделать в России он уже успел много: составил подробный генеральный план расположения мызы Стрельны, а также приступил к изготовлению модели большого сада с видом на море. Руководил постройкой каменного дворца в Бенгенбауме, равно как и нижнего сада и увеселительного дома, который ранее принадлежал князю Меншикову и находится в девяти верстах от Петергофа. Построил в конце Миллионной улицы дворец государю Волосскому, князю Молдавии, сенатору и кавалеру ордена святого Андрея Дмитрию Кантемиру на набережной Невы и в течение двух лет отделывал покои дома барона Шафирова. За свое архитектурное искусство в палатах Шафирова по распоряжению императрицы Екатерины I получено им триста шестьдесят рублей. Это его первый большой заработок в России. Да, он, граф Франческо Бартоломео Растрелли, итальянской нации, но он знает — строить в Санкт-Питербурхе надобно на манер голландских особняков и парижского учителя маэстро Блонделя. Работу ищет, которая была бы ему по сердцу. Труд архитектора для Растрелли — радостная основа жизни. Более всего хочется ему строить дворцы в италианском стиле на принципах, выработанных Витрувием и Виньолой. Он любит игру света, скульптурность и живописность, великолепие и торжественную нарядность. Все должно быть в гармоничном единстве — колонны, пилястры, бесконечные фасады, богатство светотени.

Он твердо знает теперь: нужно искать свой собственный стиль — простой и сложный, свежий и утонченный. Никто не станет спорить: классицизм Трезини, Земцова, Коробова, Квасова хорош, содержателен, наполнен. Настойчивое терпенье подымает их творения до совершенства. А он, Растрелли, хочет передать в архитектуре свое живое волнение. Он поглощен идеей легкого, стройного, изящного здания. Стиль — в этом он уже убедился на опыте, когда строил деревянный Анненгоф и воздвигал громадный деревянный дворец в Лефортове, — должен оставлять впечатление массивности и силы, точного чувства пропорций и величия. От дворца Кантемира — первой самостоятельной постройки Растрелли — до дворцов Бирона в Ругентале и Митаве, Третьего зимнего дворца, особняков Кикина и Апраксина архитектор откроет систему собственных мерил. Верхним чутьем он поймет, что главное — это монументальная анфилада, развивающаяся перспектива, протяженность.

1730 годом помечены собственноручные проекты молодого зодчего. Это план бельэтажа летнего Анненгофского дворца и вариант устройства лабиринта, фасад со стороны реки Яузы и главный фасад со стороны Головинских садов, наружный фасад галерей, план части террас со рвом, расположенным перед дворцом. Тут же спланированы Головинский дом и при нем церковь, Оперный дом и прочие строения. И каждое на свой манер: Летний дворец — он летний и есть, легкий, прозрачный, открытый солнцу. А Зимний — совсем другой: добротный и прочный, он в любую метель выстоит, только заиндевеет на сильном морозе, его небесно-голубой цвет ни от холода, ни от ветра и дождя не выгорит.

Франческо чертит, набрасывает, прикидывает. Лицо у него пылает, но рука тверда. Чертежи Растрелли делает очень тщательно тушью и акварелью на бумаге верже.

"Господи, как хорошо, что отец подписал в Париже тогда контракт с русскими! Какой папа молодец", — с гордостью думает он, поражаясь дару его предвиденья. Отец ему говорил: "Ну что же, поедем, поглядим… Если справимся — честь нам и хвала. Этот советник коммерции Иван Лефорт, что договор со мной заключал, искушенный, как старый змий, у него один закон: на торгу все сойдет, торг дружб не признает… Между прочим, этот Иван Лефорт — племянник знаменитого друга царя Франца Лефорта. В дядю умом пошел племянничек, не сплоховал!" Отец трепетал от радости, когда царь Петр дал ему аудиенцию. И царь торопил, просил времени зря не терять и сразу же заняться постройкой дворца в Стрельне.

С этой мызой Стрельна, находящейся в восьми верстах от Петергофа, им, Растрелли, пришлось немало повозиться. И отцу, которого считали мастером на все руки, и сыну. Но от услуг отца потом отказались: в Петербург приехали два видных мастера — Леблон и Микетти. А сыну, которого стали звать Варфоломеем Варфоломеевичем, пришлось приводить в окончание начатые работы. Неспешно шло дело в Стрелиной мызе: начали в 1716-м и только в 1751-м последовал указ об ассигновании средств на возобновленье дворца. В 1754-м начались штукатурные работы, стали строить деревянную парадную лестницу. Потом соорудили двое каменных ворот по чертежу Растрелли. Еще через год к оным воротам изготовили модели статуй и ваз. Заменяли кровлю, делали штучные полы. Стремились к тому, чтобы в Стрельне мог проживать весь двор. В начале 1760 года работы приостановились. А еще через пять лет Контора строения в Стрельне была и вовсе упразднена. "За неимением там строения". Полвека строили и решили: хватит…