Николай Дмитриев - Честь Родины [Рассказы о народных героях]

Там он просидел до вечера. Когда стало темнеть, часовой отвел его на палубу. У фрегата уже ждала шлюпка. Шкипера под караулом привезли обратно на шняву.

Взойдя на шняву, он увидел, что его судном владеют англичане. Караульные втолкнули его в трюм и закрыли люк. Падая, он задел что-то мягкое. Кто-то помог ему встать.

— Кто здесь? — спросил шкипер.

— Матвей Иваныч! — раздались обрадованные возгласы.

— Сколько вас здесь?

— Трое, — ответил юнга.

— А остальные где?

— Не знаем, — пробасил штурман, — должно быть, их увезли куда-то… Ну, Матвей Иваныч, рассказывай…

— Да что рассказывать! — вздохнул шкипер. — В плен попали… Грабеж среди бела дня… И что теперь делать, ума не приложу.

Моряки грустно вздохнули. Разговор смолк. Вскоре пленники уснули.

Утром крышка трюма открылась. Караульный просунул пленникам хлеб, кружку с водой и ушел. За стеной судна шелестела вода. По этому шуму можно было догадаться, что английский фрегат ведет шняву на буксире. Пленники окончательно приуныли. Особенно в отчаяние впал штурман. Дома у него осталась семья.

— Не видать мне ребятишек, — вздыхал штурман. — Вот так же деда моего англичане увезли. Посадили сердешного на островочек. На островочке ни одной живой души. Двадцать лет он так промаялся, говорить даже разучился, а потом кой-как домой прибыл да и помер. Знать, и нам будет такая погибель.

Шкипер утешал его, как мог.

— Не роняй достоинства, Федор Петрович, — говорил он. — Как-нибудь выберемся.

Но он и сам плохо в это верил. Надежды выбраться из плена не было никакой. Время текло томительно медленно.

Пленники развлекали друг друга воспоминаниями о прошлом. Матвей Герасимов был опытный моряк. Когда-то он имел свои транспортные суда. Ходил по Белому морю. Но ему не везло. Беда словно по пятам ходила. Шнявы его терпели крушение одна за другой. Обеднев, он пошел в шкиперы на чужие торговые парусники. Плавал долго. Накопил опыт. Ему было о чем порассказать.

Так прошло четыре дня. За это время шняву порядком пораздергало качкой. Пазы разошлись. В трюм набежало до четырех футов воды. Мешки с рожью намокли. Ветер посвежел, и тянуть осевшее судно было тяжело.

Утром на пятый день плена, когда открылась крышка трюма, русские увидели, что фрегат ушел и шнява плывет сама по себе. На палубе девять английских матросов и офицер.

Заметив такую перемену, Герасимов стал уговаривать своих товарищей вновь овладеть судном.

— Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Чего страшиться, ребята? — урезонивал он. — Все равно не в бою, так в плену погибать. А ведь коли удача будет, глядишь опять домой воротимся.

Архангельцы слушали его с тревогой. Штурман не соглашался.

— Не пойду я на такое дело, Матвей Иваныч. У меня дома жена, дети остались. При таком случае убьют или расстреляют, а если в плен попаду, так все-таки надежда будет, авось домой отпустят.

— Едва ли отпустят, — досадовал шкипер, но уломать не мог.

Штурман стоял на своем. Четыре дня препирались они. Наконец, не вытерпев, Герасимов сказал:

— Ну, ладно. Без тебя управимся. Ты только сиди да помалкивай…

Юнга лежал в бреду. Боцман и шкипер решили попытаться вдвоем овладеть шнявой, на которой десять вооруженных англичан сторожили пленников.

Предприятие казалось опасным и несбыточным, но тут помог случай.

На десятый день плена один из английских матросов забыл запереть люк в трюм. Пленники решили этим воспользоваться. В пять часов вечера боцман и шкипер осторожно выбрались на палубу. Офицер и восемь английских матросов отдыхали в каюте. Только один часовой стоял на вахте. Шкипер, прячась за канатами, неслышно подкрался к нему и стремительным толчком выбросил за борт. Падая, вахтенный закричал, но было уже поздно. Боцман, заперев чугунным засовом дверь в каюту, заколотил ее гвоздями.

Запертые в каюте англичане проснулись, начали бить изнутри в дверь табуретками, но засов и гвозди были вбиты на совесть. Стрелять им было нечем — все ружья остались на палубе.

Опасаясь, как бы враги не вырвались, шкипер и боцман по очереди караулили выход из каюты.

К вечеру англичане после безуспешных попыток вышибить дверь или разломать стену стали знаками показывать, что хотят есть.

Шкипер осторожно через крошечное окошко подал им еду.

Однако англичане не теряли надежды снова овладеть судном. Из старого долота они смастерили патрон и попытались выстрелить в Матвея Герасимова, но промахнулись. Тогда шкипер, угрожая ружьем, принудил их отдать долото.

На пятый день плавания на горизонте показалась узкая черная полоска земли. Это был датский берег. К полудню шнява уже входила в порт города Вардгуза.

Оставив боцмана караулить пленников, шкипер съехал на берег и отправился к коменданту.

Комендант Вардгуза, седенький старичок, долго смеялся, когда Герасимов рассказал ему, каким образом англичане из захватчиков-победителей превратились в пленников. Шкипер попросил дать охрану, чтоб перевезти их на берег.

Комендант дал ему конвой из десяти солдат и одного унтер-офицера. Герасимов поехал с ними к шняве. Теперь численное превосходство было обеспечено. Матвей Иванович с помощью боцмана выбил гвозди и снял засов.

Из каюты первым вышел офицер и подал шкиперу свою шпагу, сказав по-английски, что он сдается. Затем поодиночке выпустили матросов и, посадив всех в шлюпку, отвезли в Вардгуз.

Старичок-комендант выдал шкиперу свидетельство в приеме пленников.

Рожь в трюме промокла и попортилась. Везти ее в Норвегию к господину Иогансону не имело смысла. Поэтому в тот же вечер «Евпл второй», набрав пресной воды, отплыл к русским берегам.

К концу сентября шнява пришла в первый русский портовый город Колу, неподалеку от Архангельска.

Матвей Иванович явился к городничему с просьбой отгрузить рожь. Городничий, узнав, что купеческая шхуна была в плену, и опасаясь, «как бы чего не вышло», прежде чем дать разрешение, потребовал письменных показаний о пребывании русских моряков в плену у англичан.

Показания были составлены. Их подписали герой происшествия шкипер Матвей Герасимов, боцман Иван Васильев и хотя не принимавшие участия в освобождении из плена, но бывшие на судне штурман Федор Пахомов и больной юнга Миша Суслов.

Этот документ вместе с рапортом о том, что от шкипера Матвея Герасимова им отобраны взятые у английского офицера шпага и судовой флаг, «кои к донесению прилагаются», городничий отправил в Петербург.

К этому времени меж Россией и Англией был уже заключен мир. Рапорт городничего грозил Герасимову и его спутникам арестом, если бы весть об отважном шкипере заранее не дошла до столицы.

Газета «Санкт-Петербургские ведомости», торжественно описав подвиг Матвея Герасимова, в конце статьи восклицала: