Филиппа Грегори - Последняя из рода Тюдор

И я не стану ей противиться, но и рисковать ради нее ничем не стану. Поэтому я улыбаюсь послу ее мужа, который окольными путями спрашивает, хочу ли я стать королевой, и делаю все, чтобы он понял, что в Англии нет другого человека, который подходил бы на эту роль лучше меня.

Вот только Маргарита Дуглас считает, что следующей королевой должна быть она. А маленькая Мария, королева Шотландии, живущая в своем французском дворце, тоже уверена, что она – лучшая из кандидаток, и французская армия готова поддержать ее притязания. И Елизавета, самая сомнительная из наследниц, не соответствующая роли королевы по закону, вере, своему образу жизни и самому факту своего рождения.

Елизавета Безутешная вздыхает во всех углах двора, как будто ее сердце разрывается на части от боли за заключенных за решетку священников и за мучеников, сгорающих на Смитфилде. Лживая Елизавета одевается очень скромно, как будто мы забыли о ее любви к богатым нарядам и роскошным украшениям. Да она – павлин, вырядившийся в черное!

Елизавета приходит на мессы и держит руки прижатыми к бокам, как будто ей будет невыносимо больно поклониться Духу Святому. А иногда она изображает обморок, и ее выносят из часовни, чтобы все видели, какие страдания она терпит за свою веру и как жестока к ней ее сестра, королева. Но потом хитрая Елизавета быстро приходит в себя, потому что почти сразу ее видят прогуливающейся в садах вместе с королем Филиппом, который не спускает глаз с ее опущенного вниз лица и ловит ее чуть слышный шепот.

По-моему, Елизавета затеяла сложную игру и рассчитывает на то, что королева, которая с каждым днем становится все более нездоровой и тихой, вскоре умрет, и тогда король Филипп женится на ней и сделает ее своей женой и королевой Англии. Пока его посол ухаживает за мной, сам король ухаживает за Елизаветой. Я вижу в ней девичью скромность, такую же напускную, как и моя, потому что мы обе стремимся к одной цели.

Мы с ней каждый день встречаемся на службе королеве и кланяемся друг другу с осторожной вежливостью, обмениваясь родственными поцелуями. Но я готова поклясться, что мы обе думаем: «Нет, ты дальше от трона, чем я! Что тебе пообещали? Если я стану королевой, то ты об этом узнаешь первой!»

И поэтому я испытала сильнейший шок, когда при всех причинах выбрать меня, при завуалированной поддержке Испании, при моей истовой католической набожности, как только тоска и болезнь королевы принимают серьезный оборот, в самый последний момент, уже на смертном одре, она называет Елизавету своей преемницей. Елизавету! Половина страны счастлива за свою принцессу-протестантку, которая въезжает в Лондон и занимает свой трон, как будто у нее есть на это право крови.

После всего, что я сделала, чтобы доказать свою благона-дежность как доброй католички, Мария так меня подводит! Подводит свою так громко провозглашаемую веру, за которую уже столь многие приняли мучительную смерть. Она даже не вспоминает о своей другой родственнице, истинной католичке, Марии, королеве Шотландии, которая теперь замужем за Франциском Французским и имеет наглость провозгласить себя королевой Англии, словно моя семейная ветвь не стоит выше ее и ближе ее к короне. И она даже не упоминает о Маргарите Дуглас, хотя до этого обещала сделать ее своей наследницей. Нет, она обманывает нас всех и выбирает Елизавету. Елизавету, ее личного врага!

– Почему королева не выбрала тебя? – требую я ответа у матери, впервые вынуждая ее говорить со мной честно. Хотя мне не пришлось прилагать для этого особых усилий, потому что основную работу за меня сделали ее обида и горечь поражения. – Почему она не назвала меня?

Лицо матери тут же мрачнеет от приступа ярости. Сейчас ей придется изображать любящую кузину, прислуживая в комнатах Елизаветы, и она не ожидает от девицы, годящейся ей в дочери и имеющей все причины для неприязни к ней, особой щедрости и любезности. Мать вышла замуж за своего конюшего с целью показать королеве, что больше не имеет притязаний на корону и не собирается рожать наследника королевской крови, чтобы оспорить очередность наследования. Теперь она оказывается без имени и без права наследования, потому что Эдриан Стоукс – никто, и у них не выжило ни одного ребенка. Она сама понизила свой статус в угоду Марии, но теперь оказывается, что это пошло на пользу Елизавете, и мать просто уступила ей свое место.

– Да убери ты отсюда эту крысу! – срывается она на крик.

У меня появился новый щенок, хорошенькая мопсиха по имени Джо, которая следует за мной повсюду. Я наклоняюсь и аккуратно выставляю ее из комнаты. Джо скулит и скребется в дверь, но затем грустно садится на деревянный пол и дожидается моего возвращения.

– Королева Мария всегда ценила семейные узы, несмотря ни на что, – процедила она. – Она получила трон только по воле и завещанию отца и не считала себя вправе его нарушать. Он признал Елизавету и в завещании обозначил, что в линии наследования она идет второй. После своей сестры Марии. Мою линию он назвал наследной только в том случае, если у Елизаветы не будет наследников, вот королева и исполнила его волю.

Мать делает глубокий вдох, словно пытаясь справиться со злостью и прилагая такие немыслимые усилия, что я начинаю беспокоиться за ее здоровье.

– Она поступила в соответствии с традициями, с волей короля Генриха, благослови его Господь.

– Но как же я? – спрашиваю я. Кажется, я повторяю эту фразу всю свою жизнь. – Как же я?

– А тебе придется подождать, – говорит мать.

Можно подумать, что мне еще нет восемнадцати и я не сгораю от желания жить своей жизнью, пировать и танцевать на праздниках, носить красивые платья из королевского гардероба, флиртовать с молодыми людьми, которые внезапно стали появляться при дворе, который торопливо забывает гимны на латыни и учится читать Библию на английском.

– Но я не могу больше ждать, – рыдаю я. – Я жду еще с того дня, как отец назвал Джейн королевой. Я только и делаю, что жду, пока в моей жизни что-нибудь начнется, и что на этот раз эти начинания будут хорошими. Джейни Сеймур говорит…

– Я больше не хочу слышать об этой Джейн Сеймур, – резко обрывает меня мать. – Ты что, опять будешь у них в этом месяце? Неужели от тебя еще не устали?

– Нет, не устали, и да, я буду у них, если только ты мне не велишь быть с тобой при дворе, – отвечаю я, лишая ее права запретить мне встречаться с лучшей подругой. – Едва ли мы будем осыпаны милостями от Елизаветы и должны торопиться прибыть ко двору как можно раньше, чтобы ничего не упустить. Я вообще не вижу смысла быть там и ждать, когда друзья Елизаветы повыбираются из нор, в которых они прятались. И не хочу наблюдать за тем, как Елизавета будет заказывать новые платья, которые должны были стать моими.