Григорий Панченко - Потерянная принцесса [litres]

– Пожалуй, что так и будет, – вынужден был согласиться Лютгер. – Тогда, возможно, вы мне другое объясните?

– Смотря что…

– Почему у Альберика де Трес-Фонтс такой герб?

Отец Теобальд изумленно округлил глаза:

– А какой? Что в нем особенного? Подобных родовых эмблем всюду полно!

– И что за место этот Трес-Фонтс, вы, тоже, наверно, не знаете? – досадливо поморщился Лютгер.

– Как раз знаю! – улыбнулся священник. – Это единственное земельное владение нашего военачальника. Деревенька вроде Монтальи, неподалеку от славного града Фуа: виноградник, овцы, ну, как у всех…

– И там действительно есть три колодца?

Кюре посмотрел на гостя, как бы усомнившись в здравости его рассудка.

– Может, и есть. Я ведь сам не бывал там, только слышал от домны Лобы. Она сетовала, что поместье мало и как приданое годится лишь для одной дочери, а остальным почти ничего не достанется. Из ее слов я также понял, что у капитана были или могли быть более обширные имения, которые он то ли не получил, то ли потерял. Ни то, ни другое не удивительно: на наших землях это случилось со многими…

– И с вами?

– Я лично не терял ничего, будучи изначально предназначен для служения Богу, – сухо ответил отец Теобальд. – Но не кажется ли вам, что мы неприлично долго толкуем о делах сугубо земных пред святым алтарем?

Оба они преклонили колени и долго молились.

Опустив глаза долу, Лютгер заметил на одной из плит пола полустертый контур, когда-то бывший изображением головы в шлеме и плеча в кольчуге. Остальная фигура почти не просматривалась.

Слышал ли их творец всего сущего, невозможно судить, но каждый молился о своем и не слышал другого. Исчерпав свои мольбы, Лютгер ушел, оставив священника одного в теплом кругу мерцающего света.

Дождь прекратился, тучи таяли, пора было возвращаться. Но Лютгер, прежде чем идти обратно, обогнул церковь и прошелся по участку, который отличался от окружающего луга только тем, что камни, кое-где торчавшие из растительности, были плоскими и обтесанными.

Побродив по мокрой траве, он обнаружил ограду фута в два высотой и несколько кустов шиповника у могил – как в той песне. Часть надгробий совсем затянуло дерном, на тех же, что еще стояли, не было никаких надписей. Оно и понятно: кто бы мог их тут прочесть? Были простые и понятные знаки – крючковатый пастушеский посох, ножницы для стрижки овец, веретено, цветок, – и кресты, немного странные, вписанные в круг.

Наклоняясь, раздвигая руками спутанные стебли, Лютгер нашел, наконец, то, что надеялся найти, в нескольких шагах от церкви, со стороны алтарной апсиды – на почетном месте. Три надгробия, бо`льшие по размеру, чем остальные, в форме квадратных колонок; на оборотной стороне – легко понятные символы: шлем, латная рукавица, меч. С лицевой были надписи, но одну стерло время, а другие оказались грубо сбиты, и тоже достаточно давно, чтобы камень на сколах успел потемнеть. Зато герб сохранился неплохо – в верхней трети птица с распростертыми крыльями, а внизу три зубца, вероятно, три горы.

– Были здесь свои сеньоры, были, – пробормотал Лютгер, подняв голову к серому небу. – И честного римского креста на могилах у них нет…

С этим новым знанием он взобрался вверх по крутому склону к крепости, дремлющей в неведении относительно грядущих неизбежных перемен.

В азарте расследования он не ощущал ни поднявшегося ветра, ни того, что промок насквозь. Находки казались ему чрезвычайно важными, пока он не вошел наконец в свое сухое и теплое убежище, показавшееся вдруг звериной берлогой. Здесь его проняла ознобная дрожь; пришлось, сбросив все мокрое, поспешно забраться под одеяло и отдаться во власть дождевой дремоты. Уже закрывая глаза, Лютгер отчетливо понял, что все увиденное на кладбище ничуть не приблизило его к разгадке тайны Альберика де Трес-Фонтс.

Наутро солнце светило, как ни в чем не бывало, но капитан хмурился, и женщины притихли. После завтрака он ошеломил чад, домочадцев и гостя неожиданным распоряжением:

– В долинах уже поспели злаки, скоро дозреет виноград. За вилланами нужно присмотреть, управляющему я не доверяю. Посему, жена моя, сегодня вы займетесь сборами в дорогу, а завтра отправитесь в Трес-Фонтс, где и пробудете до окончания страды. Вам понадобится также помощь эны Гауды. Надеюсь, сестра, вы не возражаете?

Женщины переглянулись, и вдова без особого восторга кивнула. Лютгер удивился: он ожидал, что их обрадует возможность избавиться от гарнизонной скуки.

– А мы? – осмелилась подать голос старшая дочь. – Мы поедем?

– Да-да, а мы как же? – заволновались младшие.

– Разумеется, мои милые, – гораздо мягче сказал эн Альберик. – Матушка поучит вас хозяйственным делам, а потом, если оброк будет успешно собран, она повезет вас в чудный город Фуа. Пора уже представить вас, красавицы, ко двору нашего доброго графа.

– Муж мой! – всполошилась эна Лоба. – Представлять пора, спору нет, но у нас ничего не готово к этому визиту!

– Вот и займитесь подготовкой, – весело посоветовал капитан. – Деньги будут, при вашей рачительности их на все хватит. Когда же заняться этим, если не сейчас?

Эта сцена, при всей ее естественности, оставила в душе Лютгера странный осадок. Было в ней какое-то несоответствие взглядов, слов и интонаций. Лишь позднее он догадался связать это решение капитана с отправленным письмом, от которого не ждал ничего хорошего.

В замке началась неизбежная предотъездная суматоха: укладывали сундуки, корзины со снедью, привели с пастбища лошадей, выкатили из сарая крытую повозку… Вдобавок целый гурт детей, замковых и деревенских, затеяли во дворе шумную игру – хоровод с припевками, перебежками и хлопаньем по спинам. Лютгер не знал, куда себя девать, но его выручили новоиспеченные оруженосцы, жаждавшие закрепить достигнутый успех: они попросили «мессена рыцаря» поупражняться с ними на мечах, и этого занятия хватило до обеда.

Они выбрали удобную площадку вне замковых стен, за рвом, чтобы им не мешали, но часть детворы – несколько мальчиков и две девочки – увязалась за ними. Лютгер уже не удивился, узнав их – это была Валенса с неразлучной Алайзеттой. Обе зачаровано следили за схватками, но старшая еще и притопывала, отбивая ритм, и руки вскидывала, словно повторяя движения бойцов.

После обеда почти все обитатели крепости сходили в церковь: дамы хотели послушать перед путешествием Слово Божие, и люди сочли необходимым поддержать их. Обрадованный таким приливом благочестия, отец Теобальд служил вдохновенно, и глядя на просветленные лица паствы, трудно было поверить, что среди них есть еретики.

Наутро семейство капитана отправилось в путь. Оставшиеся поднялись на стену и смотрели им вслед. Целая процессия выступила из ворот и двинулась прямо по пологому склону на северо-запад: дамы верхом, девицы с нянькой – в повозке с сундуками, дальше лошадь, навьюченная припасами, и трое пожилых солдат в качестве почетного эскорта. Эн Альберик сопровождал их, пока они не спустились на дно долины у самого дальнего края.