Элисон Уэйр - Джейн Сеймур. Королева во власти призраков [litres]

– Ваша милость, в сердце своем она неплохая девушка! Она смущена и напугана и глубоко опечалена разлукой с матерью. И у нее сейчас сложный возраст, когда молодым положено бунтовать. Не стоило ей так говорить с вами, но она сама себе худший враг.

– Мне все равно! – бушевала Анна. – Я умываю руки.

Вскоре после этого они уехали. Королева явно была не в настроении тратить время на забавы с младенцем.

Джейн принесла батист, из которого фрейлины по просьбе Анны шили рубахи для бедных и нуждающихся. Королева уже была за работой, она сидела рядом с женой своего брата леди Рочфорд, острой на язык, раздражительной, неулыбчивой дамой с лицом в форме сердца. Когда фрейлины заняли свои места, Джейн заметила, что леди Рочфорд сегодня особенно не в духе.

Несколько минут они поговорили о работе, потом Анна позвала музыкантов, чтобы те развлекали их за шитьем.

– У вас невеселый вид, леди Рочфорд, – вдруг сказала леди Беркли.

Джейн Рочфорд подняла взгляд, посмотрела на Анну и сказала:

– Сегодня я получила грустные вести. Парламент лишил епископа Фишера гражданских прав и состояния, как приговоренного к смерти.

Анна сердито глянула на нее:

– Он, как изменник, поддерживал монахиню из Кента, которую осудили на казнь за предательское подстрекательство людей противиться моему браку с королем. Эта женщина безумна, но он поощрял ее и отказался признать меня королевой.

Джейн, конечно, слышала – а кто не слышал? – о Святой деве из Кента и ее видениях, о том, как она бродила по стране и пророчествовала, что случится, если король отстранит от себя законную жену. Это было безумие, но больше достойное жалости, чем смертного приговора. Никакой человек в здравом уме не стал бы упорствовать в такой глупости.

– Епископ – набожный и добрый человек, – возразила леди Рочестер, – и большой друг моего отца; их роднит любовь к ученым занятиям, и оба они служили у бабушки короля, леди Маргариты, которая сама была благочестивой женщиной. Мой отец был рядом, когда она умерла во время мессы, которую служил епископ. Поэтому ваша милость может понять, отчего я в шоке, что такого святого человека приговорили к смерти.

– Может, он и святой, но заблудший, это в лучшем случае, – парировала Анна. – А так как он святой и люди почитают его самого и уважают его мнение, то он опасен. Если мы сделаем из епископа поучительный пример, наши враги поймут, к чему ведут их ошибочные взгляды.

Леди Рочфорд побледнела:

– Что вы имеете в виду, говоря о поучительном примере?

– Посидит немного в Тауэре, этого будет достаточно, – холодно ответила Анна.

Джейн сомневалась, что это заставит епископа изменить своим убеждениям. Спаси его Господи! Да, печальные настали времена, раз таких людей, как он, бросают в темницу за приверженность правде и справедливости.

Король не желал и дальше терпеть неповиновение. Весной Анна собрала свой двор в приемном зале и сообщила, что парламент издал Акт, которым наследниками английской короны объявлены дети короля от королевы Анны, а его дочь Мария отныне считается незаконнорожденной. Джейн была сильно обеспокоена, поскольку все подданные короля, если последует такое распоряжение, обязаны были принести клятву о признании главенства короля над Церковью, законности его брака с королевой Анной и объявления принцессы Елизаветы его полноправной наследницей. Те, кто откажется поклясться, будут считаться виновными в потворстве измене и отправлены в тюрьму.

Когда все они вышли из зала, Джейн заметила, что вся дрожит. Как она поступит, когда от нее потребуют принести клятву, а этого не избежать никому из тех, кто находится на королевской службе? Это противоречило всему, во что она верила. Именно представления о том, что хорошо, а что плохо, давали ей ощущение цельности и делали такой, какой она была. Могла ли Джейн отречься от своих убеждений и дать клятву? Отвергнуть власть Святого Отца в Риме и отказаться от взглядов, которые всегда отстаивала? Она не станет клятвопреступницей, не согрешит против своей бессмертной души и не предаст королеву и принцессу. Но что может случиться, если она откажется давать новую клятву? Впадет в немилость и окажется в тюрьме. Братья ее больше не будут в фаворе у короля; вся семья может пострадать. Она не может причинить им такое горе.

А можно ли дать клятву с оговорками? Джейн боялась попасть в тюрьму. Она уже чувствовала, как вокруг нее смыкаются толстые стены…

Как только Джейн освободилась от своих обязанностей, тут же разыскала братьев и спросила у них совета, но все они были готовы принести присягу и сказали, чтобы она не переживала понапрасну. Джейн встретилась с Брайаном, тот рекомендовал ей не противиться велениям времени. Она переговорила с Марджери, Анной Парр и леди Маргарет Дуглас. Все они сказали, что лучше склониться перед волей короля.

Но к чему обязывало Писание? «Отдавайте кесарю кесарево, а Богу Богово». Это, конечно, дело Божие, ведь Его сын установил на земле папство и Святую церковь. Всемилостивый Господи, неустанно молилась она, что мне делать?

Господь устами папы наконец вынес решение: брак короля с королевой Екатериной был правильным и законным, король должен оставить леди Анну и восстановить свою жену на положенном ей месте.

Джейн услышала новость от самого короля, когда он влетел в покои королевы, как разъяренный бык, и прокричал ее во все горло. Анна была потрясена и инстинктивно прижала руку к животу, и неудивительно, ведь теперь будущее ее было туманным.

Однако король не дрогнул.

– Этому папе – этому епископу Рима – следовало бы знать, что его решения больше ничего не значат в Англии!

Джейн похолодела, услышав такие слова короля. Она сама и вся Англия находились в напряженном ожидании этой важнейшей новости, но теперь Джейн опасалась, что ничего не изменится.

– Я никогда вас не брошу, – сказал Генрих Анне.

Джейн вспомнила слова Брайана: король зашел слишком далеко, чтобы поворачивать обратно, но подумала: а что случится, если ребенок, которого носит Анна, окажется девочкой?

На Пасху после мессы Джейн в ужасе слушала, как духовник королевы наставлял паству: он объявил папу Климента порочным человеком и призывал всех верных подданных каждое воскресенье молиться за короля Генриха Восьмого как верховного главу Церкви, ближайшего к Богу, и жену его Анну, и принцессу Елизавету.

Несносная тетка королевы леди Болейн, которую Анна терпела только потому, что ее любимый дядя Джеймс был при ней канцлером, с удовольствием рассказывала племяннице, что кое-где состоялись празднования по поводу ожидаемого возвращения в фавор вдовствующей принцессы. Анна одарила тетушку испепеляющим взглядом.