Элисон Уэйр - Джейн Сеймур. Королева во власти призраков [litres]

Щеки у Генриха пылали.

– Вы думаете, мне все это неизвестно? Мой Тайный совет каждую неделю получает отчеты о том, какие клеветы возводятся на королеву. Если обидчиков ловят, их наказывают, но, похоже, я не могу заткнуть рты всем.

Подал голос Эдвард:

– Говорят, сэр, глас народа – это глас Божий. Надеюсь, это не слишком самонадеянно с моей стороны – предположить, что вашей милости следует прислушаться к мнению простых людей? Может быть, оно вам что-нибудь подскажет.

Джейн задержала дыхание: ну и дерзок ее брат!

– Три месяца назад вы бы так не сказали, – отозвался Генрих.

Он не разозлился, чего опасалась Джейн, скорее впал в задумчивость.

– Три месяца назад ваша милость ожидали ребенка, – заметила леди Эксетер.

Снова наступила тишина. Потом Генрих заговорил хриплым голосом:

– Да, но она его потеряла. Все мои сыновья от нее родились мертвыми. Может, я и вправду обидел Господа женитьбой на ней?

Джейн опустила глаза, но жадно внимала.

– Если у вашей милости неспокойна совесть, тогда, вероятно, нужно поискать лекарство, – предложил Шапуи.

– Вероятно, – согласился Генрих, словно подводя черту под разговором. Он попытался улыбнуться. – Но этот разговор не улучшает пищеварения. Леди Эксетер, прошу, позовите вашего шута, пусть повеселит нас!

Он сменил тему, но Джейн не стала унывать. Достаточно было того, что король не рассердился, выслушав сказанное за столом. Напротив, ей показалось, что он не оставил без внимания тревоги и опасения, выраженные участниками беседы. Да и сама она, кажется, справилась с задачей, мысленно рассуждала Джейн, удивляясь себе.

В Великий четверг Генрих позвал Джейн и ее братьев поиграть с ним в шары. Она пришла в ужас, увидев Анну, которая вместе со своими дамами возвращалась во дворец. Королева взглянула на них, лицо ее было маской враждебности. Джейн боялась, как бы Анна не устроила сцену, но та прошла мимо, не сказав ни слова.

– Ее милость направляется в капеллу на службу по случаю Великого четверга, – сказал Генрих на ухо Джейн.

Было видно, что он испытал такое же облегчение, как и она. По обычаю, королеве было положено в этот день раздавать деньги беднякам и омывать им ноги. Завтра наступит Страстная пятница и король будет ползти на коленях к Кресту, а потом благословлять кольца для раздачи тем, кто страдает от судорог.

– Они и правда помогают? – спросила Джейн.

– Ну, короли Англии благословляли их со времен Эдуарда Исповедника, значит какое-то действие они должны производить, – с усмешкой ответил Генрих.

После игры, в которой он победил, они гуляли по саду; придворные держались позади, вне пределов слышимости. Генрих взял Джейн под руку. Лицо его было тревожным.

– Вам известны причины, по которым я испытываю сомнения относительно своего брака, – сказал он. – Я говорил с Кранмером. Он не обрадовался, потому что любит королеву и разделяет ее стремление к реформам, к тому же он боится, что отмена брака, подтвержденного всего три года назад, будет выглядеть сомнительно. Но он согласился обдумать это дело.

Сердце Джейн заколотилось. Разумеется, Кранмер поймет, что это вообще не брак. А если так, ему остается только объявить его недействительным, и тогда…

В Святую субботу, пока Генрих встречался со своим Советом, Джейн прогуливалась по берегу реки. Теперь у нее не было строго определенных обязанностей при дворе, а потому появилось много свободного времени, и она с большим удовольствием проводила его на свежем воздухе.

Утром Джейн получила письмо от отца, который интересовался, что имел в виду Брайан, утверждая, что скоро родители увидят ее в законном браке, да еще каком! Очевидно, он чувствовал, что было бы неплохо посоветоваться и с ним, а мать наверняка сгорала от любопытства и нетерпения. Неужели Брайан и правда имел в виду то, на что, как мы подумали, намекал? – спрашивал отец. Что происходит? Не следует ли нам приехать ко двору? Джейн быстро отправила ответ, сообщая, что любовь короля к ней возросла, но он пока не говорил ничего такого, из чего можно было бы вывести намерение жениться на ней, хотя он испытывает сомнения по поводу своего брака. Брайан сам сделал свои поспешные выводы. И совершать путешествие в Гринвич пока ни к чему.

Возвращаясь во дворец, Джейн встретила Маргарет Дуглас и Томаса Говарда. Они выходили из банкетного домика. Лицо Маргарет раскраснелось, французский капор слегка съехал набок. Они явно только что обменивались ласками.

– Добрый вечер, госпожа Джейн, – сказала Маргарет. – Мы скучаем по вас в покоях королевы, хотя, осмелюсь заметить, вы не скучаете оттого, что не бываете там.

– Для меня это больше облегчение, миледи, – призналась Джейн.

– Вы правильно сделали, что ушли. Настроение ее милости становится день ото дня все более нестабильным.

– Она говорит обо мне? – спросила Джейн.

– Да, вы постоянно у нее на устах. Она винит вас в потере сына и в своих теперешних несчастьях. Но у вас есть друзья в покоях королевы, Джейн. Даже леди Уорчестер настроена против нее. И Марджери Хорсман хорошо отзывается о вас. Они были бы рады увидеться с вами. Но им приказано избегать вашего общества, вы понимаете.

– Я так и думала, – печально проговорила Джейн. – Миледи, мне самой очень хотелось бы повидаться с ними.

– Тогда приходите в мои апартаменты в четверг, к одиннадцати. Королева к этому времени уже ляжет в постель. – Будучи племянницей короля, Маргарет имела собственные апартаменты во дворце. – С нетерпением жду встречи с вами, – добавила она напоследок и ушла.

1536 год

Во вторник на Пасхальной седмице Джейн стояла рядом со своими братьями в нефе Королевской капеллы и ждала начала службы. Она заметила, что собравшиеся в церкви пребывают в возбуждении и переговариваются громче, чем обычно.

– Что происходит? – спросила она.

Стоявший впереди мужчина обернулся. Это был красавец сэр Фрэнсис Уэстон из личных покоев короля.

– Сегодня утром посланника Шапуи встречал у ворот дворца лорд Рочфорд, – сказал он им. – Похоже, он примирился с Болейнами, и все ждут, признает ли он королеву.

Уэстон кивнул на другую сторону капеллы, где у подножия лестницы, которая вела к королевской скамье, стоял Шапуи.

– Он никогда ее не признает, – сказала Джейн, которую слова Уэстона поразили и совершенно сбили с толку.

– Если новый союз с императором получит продолжение, наверное, сделать это вполне уместно, – пробормотал Эдвард.

– Она в плохих отношениях с королем, – заметил Томас, – так что проявление любезности к ней не пойдет на пользу Шапуи.

– Увидим, – сказал Эдвард, который терпеть не мог, когда Томас подвергал сомнению его слова.