Элисон Уэйр - Джейн Сеймур. Королева во власти призраков [litres]

– Если Кромвель падет, Болейны станут заправлять всем, – убитым голосом сказала она.

– Не нужно отчаиваться, Джейн, – успокоил ее Эдвард. – Шапуи надеется на добрый исход. Он думает, что король, вероятно, блефует, чтобы добиться уступок от императора, а Кромвеля сделал мальчиком для битья. Возможно, этот фарс был разыгран специально для Шапуи.

– Надеюсь, он не ошибся, – сказала Джейн.

Вечером в четверг Джейн продолжала испытывать трепет, но при этом готовилась идти к Маргарет Дуглас. Она как раз щипала пальцами свои бледные щеки, чтобы они порозовели, когда в комнату вошел Эдвард.

– Кое-что происходит, и ты должна знать об этом, – очень серьезно сказал он. – Кромвель только что уехал в свой дом в Степни, якобы заболел. Шапуи сообщает императору, что тот слег от тоски. Но это не все. Перед отъездом Кромвель позвал к себе меня и Томаса и сообщил, что тайно встречался с разными советникам и нашими друзьями, которых гораздо больше, чем мы думаем. Он знает, как жаждет его крови Леди, и боится, что она может обернуть себе на пользу неудовольствие короля, поэтому намерен упредить ее. Джейн, ты лучше сядь.

Она опустилась на стул, удивляясь про себя: к чему клонит брат? Эдвард сел на другой, наклонился вперед и посмотрел на сестру тяжелым взглядом:

– Кромвель считает, мы были наивны, думая, что для избавления от Леди хватит аннулирования брака короля. Она умна и коварна и все еще пользуется поддержкой некоторых членов Тайного совета. Он говорит, что необходимы более радикальные шаги. Ради этого он сдружился с людьми, которые при обычных обстоятельствах не являлись его союзниками, так как сам Кромвель вовсе не консерватор и не поклонник старой веры. Вот какова мера его желания убрать с трона Леди!

– Но у нас общая цель, – заметила Джейн.

– Да, и эта цель – сделать тебя королевой. Кромвель понимает, что ее осуществление даст ему наилучшие шансы на выживание.

– Что он имеет в виду, говоря о более радикальных шагах?

– Господин секретарь получил некие сведения из Франции против королевы, которые послужат предлогом для ее отстранения от власти. О подробностях он не распространялся, но сказал: если мы до сих пор доверялись ему, то он и дальше будет стараться, чтобы мы достигли желаемого. Он законник, Джейн, и хитроумный. Мы можем на него положиться. Шапуи за, он уже написал принцессе Марии, чтобы заручиться ее одобрением, и говорит, что рад объединиться с любым человеком, который поможет свергнуть Леди, потому что такие люди совершают достойную всяческих похвал работу ради исправления внедренных ею еретических доктрин и новых религиозных практик.

Джейн сильно разволновалась:

– Хотелось бы мне знать, каковы намерения Кромвеля. Что еще, кроме аннулирования брака, поможет нам избавиться от нее? И к тому же, даже если она совершила какой-то проступок, это не повод для развода.

– Ее могут заточить в монастырь. Тогда король освободится от своих обетов. Он может развестись с ней по акту парламента. Вероятно, на это и нацелился Кромвель, и он может использовать донесения из Франции, чтобы опорочить Леди в глазах короля, тогда его милость согласится развестись с ней.

– Она сама накликала на себя беду. Господь не может улыбаться ее незаконному браку, – сказала Джейн, больше не испытывая сочувствия к Анне.

– Дай Бог, чтобы Кромвель действовал быстро, – поддержал сестру Эдвард.

Позже тем же вечером Джейн торопливо шла в апартаменты Маргарет Дуглас. Она не видалась с Генрихом после драматических событий вторника, а потому не имела представления о том, что он думает про Анну и Кромвеля или про нее саму.

Маргарет приняла Джейн тепло. В комнатах ждали прихода гостьи беременная леди Уорчестер и Марджери Хорсман. Они обняли Джейн, как давнюю подругу, но, помимо этого, в их приветствии ощущалась почтительность.

Маргарет предложила всем сесть и велела принести вина. Джейн неспешно осушала кубок и ждала, когда с ней поделятся новостями и сплетнями, однако все молчали; остальные участницы посиделки выглядели смущенными.

– Кое-что случилось после нашей субботней встречи, – наконец заговорила Маргарет. – Вам следует знать об этом, Джейн.

Уже второй раз за этот вечер она услышала такие слова и насторожилась. Какие еще зловещие новости ей сообщат?

– Это касается меня, – стыдливо проговорила леди Уорчестер. – Я по глупости флиртовала с двумя джентльменами в покоях королевы, мой брат увидел это и сделал неправильные выводы.

Джейн знала в лицо брата графини; сэр Энтони Браун был джентльменом из личных покоев короля, и она раз или два видела его в компании с Эдвардом.

– Что он сделал? – спросила Джейн.

– Он решил меня усовестить. А я ему на это ответила, мол, да, вела себя легкомысленно и неправильно, но это мелочи в сравнении с поведением королевы.

– Королевы? – эхом отозвалась Джейн.

– Я рассказала ему о том, что вам наверняка известно: она принимает некоторых придворных в своих покоях в неподобающее время. А потом, да простит меня Бог, – она вдруг заплакала, – я повторила то, что доверительно сообщил мне Марк Смитон, а ведь я сама не знаю, правда ли это.

Джейн буквально онемела. Она понятия не имела о ночных забавах Анны.

– Этот музыкант? Что ему известно о делах королевы?

– Он влюблен в нее, – просветила Джейн Марджери. – Я думала, вы в курсе. Об этом все шепчутся после прошлогоднего тура по стране.

– Я тоже что-то слышала, – сказала Джейн. – Но взаимности там, разумеется, нет?

– Нет, она отвергла его довольно твердо в Винчестере и с тех пор знать не знает, – сообщила леди Уорчестер, промакивая глаза. – Вот Марк и разозлился. Он сказал мне – и остальным наверняка тоже, – что королева неразборчива в связях и он-де может много чего к этому прибавить, если захочет.

– Это правда? – спросила потрясенная Джейн.

Леди Уорчестер сглотнула:

– Я не знаю. Но я передала слова Смитона своему родному брату и сводному, сэру Уильяму Фицуильяму. Уильям когда-то служил у кардинала Уолси и не любит королеву, которая уничтожила его прежнего господина. Энтони тоже ее ненавидит. Они уговорили меня, ссылаясь на свою преданность королю, пойти к господину секретарю Кромвелю и поведать ему о том, что сказал мне Марк. Я так и сделала. А теперь жалею об этом, лучше бы я держала рот на замке. Раньше я была близка с королевой, но сейчас стало трудно любить ее. И все же я не хотела навредить ей.

Леди Уорчестер выглядела крайне расстроенной.

Джейн размышляла, имеет ли это какое-то отношение к полученным Кромвелем донесениям из Франции. Что-то непохоже.

– Не стоит принимать всерьез слова Марка, – сказала она, пытаясь утешить леди Уорчестер.

– Но Кромвель поверил в них! – выпалила Марджери. – Сегодня меня вызывал к себе камергер королевы и спрашивал, известно ли мне о любовных связях моей госпожи. Я ответила, что она любит флиртовать с джентльменами, но мы все этим занимаемся, это не запрещено. Он спросил, не оставалась ли она наедине с мужчинами в своих покоях поздно вечером, и я сказала, что иногда и только со своим братом; они любят разговаривать наедине. Но я заверила его, что никогда не замечала, чтобы королева вела себя неподобающим образом. Камергер снова надавил на меня, будто хотел услышать какие-то подтверждения своих намеков, но я ответила, что мне больше ничего не известно, а ему посоветовала заняться делом и перестать рыться в грязном белье в поисках следов скандала, которого нет.