Имоджен Гауэр - Русалка и миссис Хэнкок

Мистер Хэнкок идет дальше, в Сохо, раздраженный своим приступом слабодушия. На всем пути к Дин-стрит женщины подходят к нему одна за другой, берут за рукав и зазывают развлечься. Такое впечатление, что сейчас на городских улицах нет ни одной женщины, которая не раздвинула бы ноги при любой возможности, – безработные швеи шепчут: «У меня есть немного свободного времени»; театральные костюмерши, уволенные за ненадобностью, восклицают: «Сегодня редкий вечер, когда я не занята! Больше вам такого случая не представится!»

Однако повсюду вокруг продолжается обычная трудовая деятельность. Мистер Хэнкок видит типографских подмастерьев с перепачканными чернилами пальцами, кузнецов, пирожников, каменщиков и юристов. Доктора в туго завитых париках спешат по улицам; аптекари черпают мерными ложками из больших керамических сосудов; мебельные торговцы важно сидят за многостворчатыми окнами своих лавок. Но среди множества людей, подчиненных такому вот замечательному порядку, есть и отпавшие от него, точно винтики от отлаженного механизма. Среди тысячи ремесел в этом городе есть лишь одно, к которому снова и снова обращаются женщины, словно по природному призванию.

Мистер Хэнкок наконец добирается до дома Анжелики на Дин-стрит. Одно окно на втором этаже открыто, и за ним, опираясь локтем о подоконник, сидит сухощавая, опрятная дама.

– Доброго дня, – громко говорит он, приподнимая шляпу.

Она откликается не сразу. Сначала дописывает что-то в блокноте и только потом соизволяет взглянуть на мистера Хэнкока – раздраженный прищур придает ей сходство с Эстер.

– Чем могу вам помочь? – осведомляется дама.

– Я приглашен к миссис Нил! – кричит он, мучительно осознавая, что привлекает к себе внимание честных прачек и лавочников на улице, а также швей из дамского ателье на первом этаже, которые мигом собираются у своего окна прямо под окном миссис Нил и с любопытством глазеют, точно зрители из театральной ложи. К несчастью, мистер Хэнкок не знает, что всего два часа назад развеселая Анжелика вернулась домой, закутанная в шерстяной плед, во все еще влажном белье и в сопровождении мистера Рокингема.

– Полагаю, это и есть джентльмен, которого миссис Чаппел поручила тебе опекать на приеме, – сказала миссис Фрост, едва они с ней остались наедине в гардеробной.

– Не твое дело, – отрезала Анжелика. – Послушай, платье мне пришлось там оставить. Вот потеха-то! Нужно послать кого-нибудь узнать, нашлось ли оно.

– Но этот джентльмен…

– Ну да, да! Бога ради, Элиза! Да, я познакомилась с ним вчера на приеме у миссис Чаппел, и сегодня он останется у меня. Ты удовлетворена? А теперь оставь нас в покое.

Сейчас миссис Фрост поднимает оконную раму чуть выше, высовывается наружу и пристально оглядывает мистера Хэнкока.

– Что вам от нее нужно?

Она всегда тщательно оценивает посетителей. Пожилой мужчина, который стоит под окном, засунув большие пальцы в карманы камзола, не похож ни на джентльмена, ни на судебного пристава, но, если бы ей пришлось выбирать, она предположила бы в нем второго.

– Ну, я… Я хотел бы увидеться с ней. Поговорить, если можно. Я познакомился с миссис Нил вчера вечером.

– Едва ли это делает вас особенным. Ваше имя?

– Хэнкок. – Он снимает шляпу и крутит в руках. «Хозяин русалки», – чуть не добавляет он, но вовремя прикусывает язык, сообразив, что это прозвучит глупо.

– Никогда о вас не слышала. – Миссис Фрост отворачивает голову от окна; за закрытыми дверями своей спальни Анжелика нежится в теплом коконе любви, но непрошеный посетитель не может этого знать. – Она сейчас занята.

– Я познакомился с ней вчера вечером, – беспомощно повторяет мистер Хэнкок. – Я повел себя неподобающим образом и хотел бы…

– Не сегодня, – чеканит миссис Фрост. – Сегодня она никого не принимает.

У мистера Хэнкока складывается впечатление, что работницам ателье на первом этаже решительно нечем заняться: они поднимают оконную раму до упора и, навалившись локтями на подоконник, с жадным интересом наблюдают за разговором. Мистер Хэнкок, стоящий всего в двух ярдах от них, переступает с ноги на ногу и торопливо говорит:

– Но может быть, вы все-таки доложите ей…

– Если бы я бегала докладывать миссис Нил о каждой просьбе, с которой к ней обращаются, я бы уже стоптала ноги по колено, – холодно произносит миссис Фрост. – Сегодня не ваш день, сэр. Приходите в другой раз, коли вам надо.

Затем она закрывает окно, оставляя мистера Хэнкока в полной растерянности стоять на тротуаре.

– И что теперь, сэр? – спрашивает одна из швей. – Вы же не отправитесь восвояси после такого оскорбления?

Мистер Хэнкок одергивает камзол и ничего не отвечает, но они высовываются из окна еще дальше.

– Уж здесь вам не откажут, – говорит другая девушка.

– Прошу проще…

– Мы возьмем с вас по-божески.

– Заходите, заходите!

Они толкают друг дружку локтями, перешептываются и разражаются хохотом, когда мистер Хэнкок круто поворачивается и кидается прочь, весь красный от стыда и недоумения.

– По твоей милости я лишилась русалки!

Подбородки миссис Чаппел трясутся от гнева, когда она грузно шагает по мраморному полу, в шали и тапках с кроличьим мехом. Вместо парика на голове у нее накрахмаленный белый чепец с оборками; очки спущены на кончик носа. Без румян и украшений она выглядит менее импозантно, но гораздо суровее. Ничто в ее одряблом лице с изрезанным морщинами лбом не говорит о слабости: на самом деле она никогда еще не выглядела столь властно и грозно.

– Вы поэтому за мной послали? – довольно раздраженно спрашивает Анжелика.

Всецело занятая мыслями о мистере Рокингеме, она долго колебалась, стоит ли откликаться на призыв настоятельницы, но в конце концов сказала себе: «Все-таки я обещала оказывать ей услуги. Вдобавок в этом всегда есть какая-нибудь выгода и для меня». После двух блаженных дней в объятиях Джорджа она полна энергии и горда собой: ей хочется веселиться в обществе друзей, упиваясь собственным очарованием. Если бы она вспомнила, что миссис Чаппел никогда не принимает гостей раньше двух часов пополудни – и первую половину дня неизменно посвящает сугубо хозяйственным делам, – возможно, она приготовилась бы к тому, что ей окажут не самый любезный прием в «Королевской обители», где совсем недавно устраивалось столь пышное празднество. Сейчас в доме необычайно тихо, как будто девушки и собачонки, вечно бегающие взад-вперед наверху, невесть почему присмирели. И в лакее, подошедшем к ней, чтобы взять плащ, нет привычной живости.

– О чем вы говорите? Вы лишились русалки по моей милости? Если так, боюсь, мне ничего про это не известно.