Джоджо Мойес - Дарующий звезды [litres]

– Все замечательно! – Он схватил Элис за руку и закружил в вальсе по комнате.

– Фред?! Что ты творишь?

– Надевай пальто. Мы идем в библиотеку.

Пять минут спустя они уже были в библиотеке. При свете двух керосиновых ламп Фред обшаривал глазами полки. Он быстро нашел то, что искал, и попросил Элис посветить ему, пока он пролистывал толстую книгу в твердой обложке.

– Вот видишь, – Фред ткнул пальцем в нужную страницу, – вы не консумировали ваш брак, следовательно, в глазах Господа вы не женаты.

– И что это значит?

– А то, что ты можешь аннулировать брак. И выйти замуж за того, за кого захочешь, черт возьми! И Ван Клив пусть хоть на пупе извертится!

Элис уставилась в книгу, прочла слова, на которые указывал Фред, а затем недоверчиво подняла глаза:

– Неужели? Это не считается?

– Да! Погоди-ка, мы сейчас найдем другую юридическую книгу и перепроверим. И тогда ты точно убедишься. Погляди сюда! То, что надо. Элис, ты теперь можешь остаться! Видишь? Тебе не нужно никуда ехать! Погляди! Ой, этот несчастный чертов дурак Беннетт… Я готов его расцеловать!

Элис отложила книгу и в упор посмотрела на Фреда:

– Тогда лучше поцелуй меня.

Что он и сделал.

Сорок минут спустя они лежали на полу библиотеки на куртке Фреда. Оба тяжело дышали и пребывали в легком ошеломлении от происходящего. Фред повернулся к Элис, вглядываясь в ее лицо, затем поднес ее руку к губам и поцеловал.

– Фред?

– Что, любимая?

Элис томно улыбнулась, а когда заговорила, ее голос будто источал мед и звенел от счастья:

– Я определенно никогда этого не делала.

Свен и Марджери поженились в конце октября, в ясный холодный день, когда над ущельем поднимался предрассветный туман, а птицы громко чирикали, радуясь голубому небу, и шумно ссорились в ветвях. Марджери заявила Свену, что ей придется на это пойти, поскольку она не желает, чтобы София до конца жизни капала ей на мозги, но они поженятся только при условии, если Свен никому об этом не скажет и не будет делать из мухи слона.

Свен, обычно безропотно соглашавшийся на все предложения Марджери, на сей раз сказал твердое «нет».

– Если мы поженимся, то сделаем это публично, в присутствии всего города, нашего ребенка и наших друзей, – воинственно сложив руки на груди, заявил Свен. – Я так хочу. А иначе никакой свадьбы не будет.

Итак, они обвенчались в епископальной церкви в Солт-Лике, где священник оказался менее придирчивым, чем другие, к детям, рожденным вне брака. На церемонии присутствовали все библиотекарши, мистер и миссис Брейди, Фред и многие семьи, которым Марджери привозила книги. После церемонии в доме Фреда состоялся прием гостей. Миссис Брейди подарила новобрачным стеганое покрывало, сшитое дамами из кружка квилтинга, и еще одно, поменьше, для колыбельки Вирджинии, а Марджери, хотя и чувствовавшая себя несколько неловко в светло-розовом платье (Элис одолжила платье, а София распустила швы), не могла сдержать горделивой улыбки и даже, наступив на горло собственной песне, сменила платье на бриджи лишь на следующий день. Соседи принесли еду. Марджери была несколько обескуражена бесконечным потоком гостей. Добровольцы жарили во дворе поросенка; Свен, со светящимся от счастья лицом, демонстрировал гостям Вирджинию; кто-то играл на скрипке, и люди танцевали под звуки музыки. В шесть вечера, с наступлением темноты, Элис, покинувшая свадебные торжества, неожиданно обнаружила возле библиотеки Марджери. Она сидела на ступеньках крыльца, задумчиво глядя на темные горы вдали.

– Ты в порядке? – спросила Элис, садясь рядом.

Не повернув головы, Марджери перевела взгляд на верхушки деревьев, громко шмыгнула носом, затем скользнула глазами по Элис:

– Как-то непривычно чувствовать себя настолько счастливой.

Элис еще никогда не видела ее в таком смятении чувств.

– Понимаю, – кивнула она, шутливо толкнув подругу в бок. – Ничего, со временем привыкнешь.

Два месяца спустя, после того как Густавссоны обзавелись коротконогим щенком с разноцветными глазами, несколько отличавшимся от породистой охотничьей собаки, которую предлагал купить Свен, Марджери вернулась на работу в библиотеку. С Вирджинией четыре дня в неделю нянчилась Верна Маккалоу, сидевшая со своим сыном Питером, худосочным веснушчатым младенцем. Свен с Фредом, Джимом Хорнером и еще парой местных мужчин построили неподалеку от хижины Марджери маленький домик с двумя отдельными комнатами, печкой и действующим туалетом на улице, и сестры Маккалоу охотно переехали в новое жилье. Они вернулись в свою старую хибару лишь для того, чтобы забрать джутовый мешок с одеждой, две кастрюли и злобную собаку.

– Все остальное слишком провоняло нашим папашей, – закрыв вопрос, заявила Верна.

Верна начала выходить в город раз в неделю, чтобы купить на заработанные деньги продукты, да и вообще осмотреться вокруг. Люди здоровались с ней или старались не проявлять назойливости и со временем привыкли к ее присутствию. Ее сестра Нита по-прежнему предпочитала сидеть дома, однако она, как и Верна, буквально души не чаяла в детях и радовалась расширению круга общения. А немногочисленные прохожие рассказывали, что ветхая хижина в Арнотт-Ридже со временем начала разрушаться: сперва прохудилась крыша, затем обвалилась труба, после чего сильный ветер оторвал обшивку, разбил окна, одно за другим, и в конце концов сама природа предъявила права на полуразрушенное жилище: вцепившиеся в него молодые побеги и кусты ежевики прижали руины к земле – той земле, где остался лежать бывший хозяин дома.

Фредерик Гислер и Элис поженились через месяц после того, как это сделали Свен с Марджери, а если кто и заметил, сколько времени Элис проводила наедине с Фредом до их официального бракосочетания, то не стал комментировать данное обстоятельство. Первый брак Элис был аннулирован без особого шума, поскольку, когда Фред изложил суть проблемы мистеру Ван Кливу, тот, наверное впервые в жизни подавив в себе желание перейти на крик, нанял хорошего адвоката, специалиста по подобным делам, который, подмазав соответствующие колесики, уладил все быстро и с сохранением конфиденциальности. Тот факт, что имя его сына может быть связано со словом «аннулирование», похоже, усмирило необузданный нрав мистера Ван Клива, и после этого он больше не упоминал всуе название библиотеки.