Эрик Шабаев - Только б жила Россия

— Ноне пр-р-раздник, солдат… Брысь!

Чудны дела твои, господи! Ребята, посмеявшись тихо, повернули к пушечному двору, — час был поздний. На перекрестке угодили в затор: от Смоленской заставы ехала вереница карет, осанистый офицер — впереди — криками разгонял толпу, обок и следом густо рысили драгуны.

— Знать, еще одна важная птица под новый-то, семьсот пятый год прилетела. Капитан встречает, — переговаривались молодые артиллеры.

— Бери выше — майор! — заметил Филатыч. — Ну а гость ведомый и давно ожидаемый — с Британских островов.

— Напомните, дорогой консул, кому принадлежал ранее этот дворец?

— Генерал-адмиралу Францу Лефорту, сэр. Скончался незадолго перед Северной войной.

— Много выдумки, широты, хотя и несколько пестро: золоченая кожа, дамасские шелка, вычурные творенья китайских мастеров. Мне, островному жителю, куда более по сердцу холл, главное украшение которого — великолепные морские канаты и корабельная утварь… Там, за рекой, как я догадываюсь, европейская слобода? Чистенький городок, знаете ли, чем-то напоминает Голландию.

Чрезвычайный посланник Чарльз Витворт, невысокого роста, румяный, с аккуратно подстриженными баками, вернулся от окна к камину, облицованному зеленым — в искрах — мрамором, сел, выжидательно посмотрел на собеседника. Генеральный консул Гудфелло, сгорбись у стола, пробегал глазами пергаментный свиток, скрепленный большой королевской печатью.

— Ну-с, эсквайр, если вы не против, начнем предварительное знакомство с Россией. Ах, да! — Витворт позвонил, и в залу вошел юный джентльмен. — Рекомендую — мой личный секретарь Вэйсборд. Послушайте и вы, милый Джон, будет крайне полезно. Итак, русские!

Консул Гудфелло выколотил трубку о камни, покачал головой.

— Да, я их знаю, прекрасно знаю, господа, и именно поэтому третий год прошу статс-секретаря Гарлея направить меня куда угодно, хоть в Вест-Индию! — Бледное, с впалыми щеками лицо консула омрачила досада. Он помедлил. — Разумеется, я был бы необъективен, если бы, рисуя нравы этой страны, не упомянул о начатках цивилизации, которые несет сюда гуманный и просвещенный Запад. Учреждены военные и гражданские школы, составляются новые русские учебники, ускоренно переводятся иностранные Труды по широкому спектру наук, произведена перемена в летосчислении, поскольку царь Петр хотел бы отделить новое время от старого резкой чертой. Что еще? В Москве и других городах не встретишь человека, занимающего определенное положение, иначе как в немецком платье. Крайне трудно было склонить старую знать к разлуке с длинными бородами: многие лорды утратили их в присутствии царя, вооруженного увесистой дубиной. Своевременным шагом явилась посылка юных джентри, именуемых недорослями, за границу, кто уклоняется от ученья — теряет право на женитьбу. Далее, всего несколько лет назад русская женщина совершенно не допускалась в мужское общество. Уединенные, в решетках «светлицы» и «терема»… Ныне поведено: жены и дочери вельмож на пиры приглашаются непременно, в нарядах английского и голландского образца. Их обучают политесу, пенью, музыке, грамоте…

— Сдвиг несомненный, не так ли? — вполголоса произнес Витворт.

— Отчасти, сэр. Я еще к этому вернусь… Далее, в России веками господствовало правило устраивать браки исключительно по воле родителей. Никаких, даже мимолетных, встреч, торг с закрытыми глазами. Недавно правительством издан указ — никто да не будет обвенчан без любви и взаимного согласия. Далее, в прежние времена существовал обычай при проездах высочайшей особы падать ниц. Молодой царь, посетив европейские страны, отменил и это… Он с охотой посещает жилища солдат и матросов, крестит новорожденных детей, он — частый гость в иноземных домах. Очень любит, когда его называют просто — сэр или герр Питер.

— Гм, фигура действительно колоритная.

— К сожалению, крайности во всем! Царь постиг четырнадцать ремесел, собственноручно строит корабли и вырывает у подданных больные зубы. Умен, пытлив, даже начитан, однако чересчур выбит из колеи, поскольку лишен противовеса, который создает в самовластных натурах воспитание и образованная среда… Тот же вчерашний торжественный въезд в Москву. Что делал царь Петр? Веселился вместе с толпой, вскакивал на столы, пел во все горло, имея вид школяра, отпущенного на каникулы. Рассказывают: как-то в Петербурге среди ночи принялся бить в набат, поднял на ноги всех жителей, и был вне себя от радости, когда они, примчавшись кто в чем к месту предполагаемого пожара, находили на площади огромные огни, разведенные солдатами в честь «первого апреля»!

Гудфелло снова потянулся в карман за трубкой.

— Увы, мрачных сторон столько, что все, упомянутое выше, выглядит малыми островками среди взбаламученного моря. Русские, и среди них самые знатные, стали учиться в школе вежливости и такта лишь последние семь — десять лет, сидя при этом на самой задней скамье!

Чрезвычайный посланник и секретарь улыбнулись — шутка получилась весьма удачной.

— Из какого бы сословия ни происходил русский, каким бы модным платьем ни был прикрыт — внутри каждого, или почти каждого, крепко сидит дикарь. Конечно, я не разделяю мнения некоторых европейцев о том, что здешний народ скорее многочислен, чем способен, и едва ли не единственное его достоинство — колоссальное здоровье… И все-таки в этих грустных словах что-то есть. Да, что-то есть, — повторил Гудфелло. — Люди здоровы, но дух крайне испорчен, лень и пьянство переступили все границы. Недаром одно из ближних московских мест носит симпатичное название: «Налей!»

— О-о!

— Невольно возникает вопрос: а соответствует ли русский характер устойчивым и основательным делам? Выработают ли обитатели этой страны — и как скоро — твердость в действиях, последовательность и целеустремленность?

— На их долю в прошлом выпало столько невзгод, сколько нам, островитянам, и не снилось. Время, эсквайр, и терпение! — мягко возразил Витворт. — Что касается наших с ними отношений, то ведь русские всегда были в числе самых точных и исправных торговых партнеров, не так ли?

— Если что-то нас и погубит, то это — неискоренимое английское благодушие, сэр! — проворчал Гудфелло, рассыпая из трубки пепел. — А между тем, живя среди русских, напрасно уповать на дружеское участие, откровенность и доброту с их стороны. Любое твое неосторожное действие, неловкий шаг они расценивают как чуть ли не злостное покушение на их правопорядок!

Витворт постарался скрыть улыбку, вспомнив, какое печальное происшествие имеет в виду консул. Слуга-русский, прогнанный за дерзость, донес князю-кесарю, будто Гудфелло беспардонно обманывает царскую таможню, провозя тайком запретные товары. Перекупщики были немедленно взяты под караул и затем сосланы в Азов, на галеры, а сам эсквайр пережил немало беспокойных минут…