Владимир Семенов - Кремлевские тайны

Андропов лишил Брежнева и соперников, и соратников, и наследников — он сам стал теперь его единственным соратником, соперником и наследником, хотя еще совсем недавно, всего несколько лет назад, не числился ни среди первых, ни среди вторых, ни даже среди третьих, был человеком со стороны и только под конец вошел в число претендентов на кремлевскую корону, но замыкал их ряды на правах аутсайдера. Буквально на последнем витке этой напряженной борьбы за власть, в последний год номинального присутствия Брежнева на посту главы партии и государства, Андропов обошел по крайней мере с десяток более вероятных кандидатов в советские вожди из непосредственного брежневского окружения и вышел к финишу первым. Единственное отличие состязания в Кремле от спортивного соревнования заключалось в том, что финиш в первом случае — понятие относительное. Его невозможно с точностью угадать, но возможно — приблизить. Ибо смерть старика, многократно предсказанная и несколько раз даже ложно объявленная, — что может быть лучшей презумпцией невиновности для того, на чьем пути этот старик находился?

Как удивительно повторяется порой история, да еще за такой короткий срок! Будто кто-то, за пределами нашего зрения и понимания, подыскивает к событию в прошлом современную рифму, дабы связать воедино разобщенные звенья исторической цепи. Разве не точно так же, как сейчас Андропов вокруг больного и беспомощного Брежнева, плел Сталин заговор вокруг умирающего Ленина, отстраняя от власти одного за другим ближайших друзей и соратников вождя, вместе с которыми тот совершил революцию — Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина, Рыкова — с тем, чтобы во второй половине 30-х годов уничтожить их всех физически, а заодно с ними — множество других? И могучий Ленин, одолевший в короткий срок — несколько месяцев, период русской демократии — всех своих политических противников, оказался теперь совершенно беспомощен перед интригами такого интеллектуально ничтожного и коварного врага, как Сталин. Был даже невнятный слух о том, что Ленин умер не своей смертью, а отравлен Сталиным.

Незадолго до гибели Троцкий написал для «Лайфа» статью «Отравил ли Сталин Ленина?» О богатейшей коллекции ядов, которой обладала советская полиция, о словах Бухарина, что «Сталин способен на все», наконец, об очень странном сообщении, которое в присутствии Троцкого, Зиновьева и Каменева Сталин сделал на заседании Политбюро: будто в конце февраля 1923 года Ленин просил у него яду на случай, если почувствует приближение нового удара. Просьба невероятная, учитывая, что к этому времени Ленин в прах рассорился со Сталиным из-за грубого и оскорбительного разговора того с Крупской, а 4 января продиктовал приписку к своему политическому завещанию о необходимости сместить властолюбца с поста Генсека. Ленин не мог ничего просить у Сталина не только потому, что он ему не доверял, но и потому, что больше с ним не общался. К тому же самоубийство с помощью яда — это больше восточный, понятный грузину вариант. Решись Ленин в самом деле на самоубийство, он бы использовал скорее один из европейских способов. Только не похож он на самоубийцу, а тем более — на такого, который загодя обсуждает намерение уйти из жизни с кем бы то ни было, а особенно с лютым своим врагом Сталиным. Сообщение Сталина на Политбюро — чистая выдумка. С его точки зрения, оно должно было послужить для отвода от него — в случае смерти Ленина — подозрений, хотя в действительности само по себе было в высшей степени подозрительно. А еще более подозрительно то, что Сталин телеграфировал Троцкому на Кавказ невероятную дату похорон Ленина. Когда Троцкий приехал, тело вождя было уже забальзамировано, а внутренности кремированы. И не затем ли выстроил Сталин Мавзолей и уложил ленинские останки в стеклянный гроб — в вопиющем противоречии с материализмом марксизма — чтобы с помощью восточного ритуала предотвратить попытки как современников, так и потомков произвести эксгумацию?

Журнал «Лайф» отказался печатать статью Троцкого, и за десять дней до его убийства сталинским агентом она была опубликована в херсонском издании «Либерти». Главный аргумент критиков гипотезы об отравлении Ленина: почему Троцкий хранил свою тайну до 1939 года? На самом деле он ее не хранил — просто не знал. В том была сила Сталина, что никто из его коллег, включая Ленина и Троцкого, даже не предполагал в начале 20-х годов, на что он способен. Сообщение о просьбе Ленина дать яд не казалось Троцкому в 1923 году подозрительным, но он иначе оценил его и связал с другими событиями после процессов над вождями революции в конце тридцатых годов и сопутствовавшего им Большого Террора. Троцкий, с интеллигентской слепотой по отношению к Сталину, принял его только под конец своей жизни и тогда по-новому взглянул на смерть Ленина. Во всех отношениях запоздалое прозрение!..

С каждым годом Брежневу становилось все труднее подниматься по этим отполированным мраморным ступеням. Никто почему-то не догадывался встроить здесь лифт или эскалатор, провести паровое отопление, поставить стулья, чтобы люди могли иногда присесть и отдохнуть, да хотя бы соорудить рядом уборную, из-за отсутствия которой он тоже страдал, но боялся кому-либо в этом признаться. И каждый раз ему казалось, что приспело его последнее здесь появление — так он болен: ноги не слушались, отвисала челюсть, не хватало дыхания, и он широко открывал рот, глотая морозный воздух, как рыба, выброшенная на лед. В конце концов он перестал понимать, кому и зачем нужно тащить его, полуживого, наверх и показывать народу вместо того, чтобы уложить в постель и дать хоть немного отдохнуть перед смертью. Он оглядывался на соратников и ровесников и видел, что им тоже невмоготу стоять здесь, соблюдая требования неукоснительного регламента, перед многотысячным военно-гражданским потоком, медленно текущим по Красной площади, как гигантская гусеница, а что, если однажды они все умрут от одновременной сердечной атаки, прямо на глазах у потрясенной праздничной толпы? Благо, что сразу под ним, по обе стороны ленинского Мавзолея, — предназначенное для них почетное кладбище у Кремлевской стены…

Он не был не только диктатором, но даже полноправным и единственным правителем страны ему так и не удалось побыть ни разу. Сначала он правил вместе с двумя другими членами триумвирата, Косыгиным и Подгорным, под идеологическим надзором Михаила Суслова. А когда триумвират распался и он вроде бы остался единственным официальным вождем, подвело здоровье. Инфаркт следовал за инфарктом, отнималась речь, не слушались ноги, а за спиной в это время разгоралась смертельная схватка за власть, и он был не в состоянии в нее вмешаться на чьей-либо стороне. В конце концов, как часто бывает в восточных дворах, верх взял начальник личной охраны — по современному статусу исполнявший также множество других обязанностей. Таков секрет Брежнева: он никогда лично не управлял страной. Но ничуть от этого не страдал — регалии власти были ему дороже ее самой.