Владимир Мамин - Кремлевские «принцессы». Драма жизни: любовь и власть

Какими они были? История дает представление о «кремлевских принцессах» рваное, перенасыщенное домыслами, лишенное объективного анализа.

Почему я решился написать эту книгу? Меня интересовала личная драма каждой из героинь. Привкус эмоций, которыми они жили. Потерь, которые им пришлось испытать. Побед, которые порой были столь личными, что не попадали в объектив фотокамер. Образы человеческих судеб, составленные из крупиц, легенд и глобальных переживаний, которыми жила страна.

Немного стертое временем созвучие женских имен и глобальных перемен в жизни России.

Надя, Света, Нина, Галя, Рая, Наина.

Любящие.

Нежные.

Плачущие.

Амбициозные.

Лицо России?

Душа России?

Или действительно символ СССР, а теперь России?

Где та узкая грань, которая очерчивала круг их частной жизни и общественной? Кто тот судья, кто мерилом понимания русской женщины выбирал учебник истории? Кто в терзаниях, порывах, излишествах, срывах мог отчетливо рассмотреть, чем пришлось пожертвовать этим женщинам, чтобы позволить себе улыбаться с глянцевых фотокарточек?

Улыбки подчас скрывали страшную душевную боль. Страх. Неуверенность. Но эти женщины улыбались.

Потому, что они были леди. Первыми леди государства.

О них, об их тайных слабостях, зависимостях, эмоциях и характерах эта книга.

Первый мужчина, с которым она осмелилась поцеловаться, пошел по этапу. Ему повезло, что его не приговорили к «десяти годам без права переписки». Это означало бы расстрел.

Второй ей быстро надоел. Третий был слишком скучен. Четвертый помог выбраться за границу, когда за ней – дочерью Сталина – уже приглядывало правительство.

Светлана Аллилуева влюблялась так же легко, как рассуждала о свободе и своем предназначении. Ей казалось, что она напишет великую книгу о своем отце-диктаторе.

Но не вышло. Вместо этого сама Светлана стала символом любви самого страшного тирана в истории СССР – Иосифа Сталина.

Инцест? Похоть? Истинность?

Разгадывать загадку предстоит целым поколениям.

Каплер сжал ее руку и вздохнул. Нескладной черноволосой девушке в нелепых туфлях на низком каблуке было всего семнадцать лет. И ладно бы в этом была проблема. Сам Алексей Каплер был лишен каких-то глупых комплексов и не считал, что девицу нужно приглашать на танец лишь после двадцати одного года, как в старомодных романах. Но дело было в том, что обладательница нелепых туфель была дочкой Иосифа Виссарионовича Сталина – Светлана Аллилуева.

Светлана Аллилуева!

Каплер в свои сорок был отлично осведомлен, что за партнерша танцевала с ним фокстрот. Маленькая ладошка принадлежала девушке, за которую отец мог перегрызть горло, пусть даже на девушке какая-то мешковатая одежда, нелепые туфли и никакой косметики. Просто перегрызть. Сломать шею. И возможно, накормить собак. Отправить в штрафбат. На фронт. Или куда подальше.

Каплер не был идиотом и внимал слухам, ходившим о том, что Иосиф Джугашвили не просто любил, но боготворил свою дочку. Больше, чем сыновей. И вероятно, больше Родины.

На этом нахальном сравнении и стоило бы остановиться и отвести Светлану после танца на место. Даже угостить ее лимонадом, наверное, было непозволительной роскошью. Но Алексей не выдержал блеска черных глаз и румяных от танца щек и остался после танца поговорить со Светой. Просто говорить. О Гумилеве, Ахматовой, оперном театре. Им обоим нравилась «Пиковая дама».

Шел 1942 год. Было 8 ноября…

Сталин был страшно занят планированием операции под Сталинградом и как-то невнимательно отнесся к доносу, что за его дочкой стал ухаживать известный ловелас Каплер. Джугашвили лишь отмахнулся. Его Светлана была умной девочкой и смогла бы отличить истинные отношения от ложных. И потом, ей только семнадцать. Не возраст для того, чтобы забивать голову глупыми мыслями. О, как ошибался Сталин! Кажется, он забыл, что мать Светланы – его вторая жена Надежда Аллилуева – привлекла его, когда ей было всего шестнадцать.

В семейном архиве (письма из которого хранились в Германии у брата Надежды Павла и у врачей, обследовавших саму Аллилуеву) было несколько документов, подтверждавших, что этот род был предрасположен к некоему едва ли не мистическому пророчеству, гласившему, что девочки рода, которые встретят своих первых мужчин в возрасте шестнадцати лет, будут всю жизнь сохнуть от любовной муки. А их избранникам грозила мучительная смерть. На самом деле это пошло от одной из древнейших грузинских легенд, в которой рассказывалось, что Покровительница материнского молока может быть проклята в чреве матери, если не дождется своего Горного странника, который спасет ее от оков Тринадцатого замка. Тринадцатый замок – это своего рода символ обета невинности, который приносят молодые девушки, когда мужчины уходят на войну.

А может быть, это была просто древняя сказка, которую рассказала Светлане мама. И речь шла только о том, что девочки рода Аллилуевых зреют довольно быстро и к семнадцати годам имеют вполне сформировавшиеся формы, а их тело и сознание уже готовы раскрыться тому, кто сможет умело воспользоваться ключиком.

Не думаю, что я позволяю себе бестактность, используя слово «ключик». Все историки и исследователи то ли из деликатности, то ли из ханжества, то ли еще по какой-то причине тщательным образом избегают темы сексуальных предпочтений наших руководителей и их родственников.

От незнания появляются слухи. Но я, например, могу ответственно заявить, что Яков Сталин не был гомосексуалистом, потому что мой дед рассказывал, как они ходили на свидание к медсестре из соседнего батальона! Слухи вызывают иронию. Недоверие. Неприязнь.

Но если у Каплера был подходящий ключик к замочку любимой девушки, что в этом такого?

Метафорически изъясняясь, я могу заметить, что Люся (а именно так стала звать Алексея Светлана на втором свидании) действительно умел подбирать «ключи». Даже безумный, смелый, сбивчивый разговор о Гумилеве заставил сильнее биться сердце девушки.

Как это было? Большой зал. Окна плотно занавешены. Несмотря на войну, довольно богатый стол. На Аллилуевой очень строгая одежда. Чтобы дотронуться до запястья Светланы, Алексею приходилось буквально высвобождать ее руку из какого-то темного нелепого балахона, который почему-то назывался «платьем».

Дело в том, что Сталин ругал любимую дочь за открытые коленки и оголенную шею. Кто случайно оказывался рядом и слышал, как он ругал Светлану, были в недоумении. Как можно ругать взрослую девочку такими словами?