Владимир Мамин - Кремлевские «принцессы». Драма жизни: любовь и власть

Сталин не был солдафоном, но в гневе он был страшен. Его семейный врач Виноградов испытал шок, оказавшись однажды свидетелем потока брани, обрушенного на голову кого-то из подчиненных. Поэтому можно представить, почему Светлана так боялась носить открытые платья, даже когда было тепло.

Какой-нибудь специалист по теории Зигмунда Фрейда мог бы усмотреть некоторую патологию в тирании отца к своей дочери и даже намекнул бы на сексуальный подтекст. И ошибочка вышла бы. Иосиф Сталин был очень жестким человеком. И характер у него был сложнейший. Но он очень любил свою жену Надежду.

А на следующий день Каплер и Аллилуева пошли в Третьяковскую галерею.

Девятого ноября 1942 года. По пустынным залам за парой брел унылый охранник. Благо ему пока не было приказано отмечать, сколько времени проводили Люся и Света в туалетных комнатах.

Светлана влюбилась. Впервые в жизни влюбилась. Ее одноклассница Катя Н. вспоминала, что «Света была такой счастливой, что на ее обычно задумчивом и грустном лице все время сияла улыбка. И глаза так блестели, что казалось, будто кончилась война».

А вот Василий Сталин, который, собственно, и стал инициатором знакомства, помалкивал. Лишь однажды отец сильно накричал на него, обвиняя в том, что Светлана проводит время с человеком, который на много лет старше ее. Видимо, возраст был поводом для скандала. Или Каплер был слишком опытным любовником для его – Сталина – девочки? Дочери, которую он называл «хозяйкой» и которая писала ему трогательные письма со словами «хозяйка ждет приказа».

Так или иначе, но эмоционально Светлана стала раскрываться лишь с Люсей. Они много гуляли, ходили в театры, в Третьяковку, спорили о Гумилеве. А после разговоров о поэте пара наконец уединялась в квартирке, носившей название «Дом на набережной», и охранник выкуривал пачку сигарет, прежде чем Светлана выходила и спешила в Кремль. Каплер почти никогда не провожал ее, и не потому, что был невоспитанным, просто пока Светлана спешила домой, она успевала убедить охранника в том, что они с Люсей просто разговаривали.

Юная сумасбродка не боялась ничего, когда влюблялась в мужчину. Она летела в пропасть своего чувственного увлечения каждый раз. А если мужчина, с которым она спала, был еще и умен… Так сложилось, что Аллилуева делала ставку на умных мужчин. Для этой по-своему ненасытной женщины был важен не только физический оргазм, но и оргазм мысли, который мог случиться только при общении с умным мужчиной. Талантливым. Даровитым. И при этом – управляемым ею.

Светлана Аллилуева была из породы тех железных леди, которые выматывали, забирали все лучшее и отбрасывали от себя. Пожалуй, Каплер стал исключением: когда Сталин узнал, что его дочь спит с «каким-то фотографом», он просто приказал его арестовать.

Люсю обвинили в том, что он является английским шпионом. В чем же прокололся Алексей? До смешного просто. В его репортажах из Сталинграда была связующая тема – любовь некоего лейтенанта к молоденькой девушке. И немного подробностей. Ничего порочащего, но только не для Сталина.

В тот день, когда арестовали любовника дочери, Джугашвили пришел к ней и отхлестал ее по щекам, а потом швырнул ей в ноги газету и процедил сквозь зубы:

– Дура, у него таких как ты – сотни. Он просто бабник. А ты на себя-то посмотри!

В этом «на себя посмотри» было столько яда, что Светлана бросилась бегом прочь от отца. Она ревела так, как никогда в жизни, и очень долгое время не могла простить Сталина.

Все дело было в том, что Светлана страшно стеснялась своей внешности: ей казалось, что она нехороша собой, слишком нескладна, слишком несексуальна. Еще и Сталин заставлял дочку кутаться в нелепые одежды и частенько намекал на то, что она «не дочь своей матери». Откровенно говоря, иногда я подозреваю, что мы имеем дело с неким психологическим инцестом, когда отец так влияет на свое дитя, что оно пребывает в подавленном состоянии и очень долго зависит от мнения своего родителя.

Пока Аллилуева обижалась на отца, Каплера сослали в Воркуту. Поцелуй дочери великого вождя и близость с ней стоили ему десяти лет.

По словам самой Светланы, она ни о чем не жалела. А ее возлюбленный так ни разу и не проговорился о подробностях их связи. Когда после реабилитации с ним заговаривали на эту тему, он просто замыкался. Лишь человек, который был некоторое время в Воркуте вместе с Люсей, рассказал своему сыну (который работал преподавателем в институте, где я учился), что Алексей лишь однажды заговорил про Свету, сказав одно-единственное слово: «Люблю».

В 1943 году Аллилуева покинула квартиру отца и перебралась в «Дом на набережной», поступила на исторический факультет МГУ и начала постепенно приходить в себя. Училась носить открытые платья, выбирать светлые ткани, умеренно пользоваться косметикой и не бояться, что каждый молодой сокурсник – потенциальная жертва, стоит ему не понравиться Сталину. Одно лишь оставалось неизменным – охранник.

С умным парнем с живыми карими глазами Света познакомилась в одном из коридоров университета. То ли он попросил у нее учебник, то ли она просто несла в библиотеку книжку, которая была нужна ему. Но какой-то пустяковый разговор, свидетелем которого был весь курс, и свел юного Григория Морозова и Светлану Аллилуеву.

Григорий был умен, начитан и совершенно неперспективен. Но Света так любила молодых и амбициозных интеллектуалов, что согласилась встречаться, совершенно не раздумывая. Между молодыми людьми вспыхнула довольно бурная страсть, и они умудрились поцеловаться даже в аудитории! Казалось, эта связь была стремительной и ничего долгосрочного не обещающей. Но Света, безусловно предпочитавшая умных молодых людей, считала, что одна лишь женщина вправе распоряжаться образом жизни пары. И поэтому это она приняла решение о браке. Гриша был поставлен перед фактом. Сопротивляться дочери вождя было бы, мягко говоря, легкомыслием. Впрочем, скоропалительное «да» в ЗАГСе было не менее легкомысленным решением. Светлана остывала еще быстрее, чем хотела получить очередного интеллектуала, и, вытянув из него все, что ей было интересно, девушка без особых переживаний отказывалась от партнера.

Сталин категорически отказался встречаться с зятем. Более того, в коротком разговоре с дочерью он намекнул, что «еврей-муж – это смешно», на что Светлана лишь гордо ответила, что она уже достаточно взрослая, чтобы самостоятельно решать, над чем ей смеяться.

Время было сложное. Эмоции оставались без ответа. И Света, привыкшая к темпераменту единственного мужчины, который был для нее авторитетом, быстро охладела к молодому супругу. Единственным мужчиной на тот момент был отец.