Владимир Семенов - Кремлевские тайны

Просторную подземную палату обнаружили и при раскопках под Боровицкими воротами, но она была на четыре аршина засыпана землей и не имела выхода.

Предполагая, что таинственный ход, которым шел дьяк Василий Макарьев, а после него пытался пройти пономарь Конон Осипов, находится в фундаменте кремлевской стены. Князь Щербатов в двух местах обнажил ее до основания, но и там не нашел прохода в тайник. Внутри зубцов этой стены зияли подозрительные отверстия — «продухи». «Не для вентиляции ли тайника они устроены?» — всполошились исследователи. Однако оказалось, что их пробили для просушки стен.

Последней была тщательно осмотрена круглая Арсенальная башня, построенная в XVI веке прибывшим в Москву из Италии искусным зодчим Пьетро Антонио Солари. В первом ее надземном этаже нашли замурованную дверь, возможно, служившую когда-нибудь выходом из тайника. За ней действительно оказался ход, круто уходивший вниз на глубину восьми аршин и разветвлявшийся в двух направлениях. Едва сделав по этому ходу несколько шагов, рабочие наткнулись на серьезное препятствие — огромный белокаменный столб, по-видимому, часть фундамента кремлевской арсенала, построенного в начале XVIII века. Такой же столб мешал продвижению и по второму проходу, уходившему вправо.

На этом раскопки прекратились. Ломать столбы князь Щербатов не стал, надеясь потом перехватить тайник за пределами арсенала. Но отпущенные на раскопки средства иссякли, и осуществление этого плана было отложено на неопределенный срок.

Исследованиями подземельев занялся Игнатий Стеллецкий — археолог и пещеровод.

Сын великого псаломщика Игнатий Стеллецкий в награду за прилежание был принят в киевскую духовную академию, славившуюся в конце прошлого века своими историками. Они разбудили в способном юноше острый интерес к прошлому. Окончив духовную академию, Стеллецкий священиком не стал. После поездки в Палестину он твердо выбрал профессию археолога.

Стеллецкому пришлось снова сесть на студенческую скамью и закончить еще одно высшее учебное заведение — только что открывшийся в Москве археологический институт. Захламленные, дышавшие сыростью и часто кишевшие крысами подвалы старинных московских домов и монастырей интересовали его больше, чем самые живописные наземные архитектурные памятники. Нет ли под ними какого-нибудь замурованного тайника или подземного хода? Как врач, прежде всего прослушивающий сердце больного, пещеровод-любитель начинал обычно свои обследования с простукивания стен и пола подземелья. Почти под каждым старым московским домом, построенным не меньше чем полтораста-двести лет тому назад, утверждал Стеллецкий, есть какие-нибудь таинственные сооружения, подземные палаты и ходы, проложенные на случай непредвиденных событий. Такие ходы были ныне снесенными башнями Китайгородской стены, например под Варшавской, а также и под Сухаревской, под фундаментами зданий, принадлежащих когда-то наперснику Ивана Грозного свирепому Малюте Скуратову и князю Пожарскому. Они тянулись под старой Голицынской больницей и вблизи Новодевичьего и Симонова монастырей. По предположению Стеллецкого, ходы, например, должны были соединять дома некоторых живших в Кремле царских приближенных, например, князей Черкасских и Трубецких, и царских родичей — бояр Морозовых и Милославских — с их городскими владениями. На это, между прочим, указывала запись летописца, будто слишком глубоко запустивший руку в казну царский свояк, знаменитый боярин Борис Иванович Морозов, в 1648 году только потому спасся от народной расправы, что успел по тайному ходу ускользнуть в Кремль.

Тщательно выискивая в древних делописях и рукописях сведения о всякого рода подземельях и тайных ходах, что итальянский архитектор Пьетро Антонио Со-лари построил в Москве «две отводные стрельницы, или тайники и многие палаты и пути к оным с перемычками по подземелью. На основаниях каменных водные течи, аки реки, текущие через весь Кремль-град осадного ради сидения».

Ознакомившись в обширной литературой о якобы спрятанной в одном из подземелий Кремля библиотеке Ивана Грозного, в том числе и с опровергавшим это предположение фундаментальным исследованием Белокурова, энтузиаст-«подземник» встал, конечно, на сторону его противников.

Разрешить вопрос окончательно! — вот какую задачу поставил перед собой начинающий археолог и стал искать доводы для обоснования необходимости возобновления поисков знаменитой галереи Ивана Грозного. Стеллецкий высказал мнение, что правильней было бы назвать ее библиотекой византийских императоров или греческой принцессы Зои, более известной в России под именем Софьи Палеолог.

Вероятно, она сначала жалела о том, что привезла византийские книжные сокровища в деревянный город, плохо защищенный от пожаров.

Библиотеке угрожала опасность превратиться в пепел. Именно Софья Палеолог, по убеждению Стеллецкого, была главной вдохновительницей перестройки деревянного Кремля, превращая его в каменную крепость про образцу средневековых замков. По ее совету Иван III, отправляя в Италию первого русского посла Семена Толбухина, дал ему задание привезти в Россию способных осуществить этот план итальянских архитекторов. Приглашение было принято знаменитым итальянским зодчим Родольфо Фиорованти дель Альберти (носившим так же имя Аристотеля), отправившимся в далекую Московию вместе со своим сыном и с учеником Пьетро Антонио Солари. За ними последовали и другие. Известно, что Аристотель Фиорованти построил в Кремле Успенский собор с тайником под ним для хранения дорогих церковных сосудов и других ценностей. Стеллецкий смотрел на это иначе. «Постройка собора, — утверждал он, — была завесой, с помощью которой он хотел скрыть от нескромных взоров творимые им чудеса в подземном Кремле». Именно им и его учеником Солари были сооружены под Кремлем, по утверждению Стеллецкого, многочисленные подземные палаты и ходы. На преемника Солари — Адевиза Стеллецкий указывал как на строителя двух подземных палат для привезенной Софьей Палеолог библиотеки — впоследствии либереи Ивана Грозного.

Ватикан долго не мог примириться с тем, что книжные сокровища Палеологов куда-то от него ускользнули, и через разведчиков делал попытки их разыскать и вернуть.

Такое задание получили, например, как свидетельствуют найденные в архиве Ватикана документы, приезжие в 1601 году в Москву Лев Сапега и специально с этой целью включенный в состав делегации иезуит Петр Аркудий.

16 марта 1601 года он писал из Можайска кардиналу Сан-Джорджо о греческой библиотеке, относительно которой некоторые ученые люди подозревают, что она находится в Москве. «При всем нашем великом старании, а также с помощью авторитета господина канцлера не было никакой возможности узнать, что она находилась когда-нибудь здесь».