Алексей Зубков - Все дороги ведут в Геную

- Если каждый наш клиент будет убивать по писарю для подтверждения личности, мы вообще без работников останемся! - возмутился Адорно, - Нельзя было что-нибудь попроще придумать?

- Действительно, - поддержал Фрегозо, - Как насчет общих знакомых и всего такого?

- Маркус ответил на все вопросы, - уверенно сказал Тарди, - Я уже готов был отдать документы и попрощаться. Но этот наш писарь некстати вылез со своим очень важным мнением, что он будто бы не верит.

- Успел аргументировать?

- Не успел. Да что там аргументировать, видно же, что это Маркус. Он просто должен быть сидеть и кивать. Дурак.

- Что-то здесь не так, - задумчиво протянул Адорно, - Лежат деньги и есть не просят. Почему сейчас, почему монетой, а не переводным векселем к Фуггерам, например?

- Все складывается, - ответил Тарди, - Третий общий знакомый - Максимилиан фон Нидерклаузиц, которого как раз сейчас привез в Геную лично Пьер де Вьенн, также известный как "Гончая короля".

- Хотите сказать, что французы в деле?

- Да. Я имел удовольствие принять де Вьенна позавчера после вечерни. Им нужны деньги в монете прямо здесь и сейчас, чтобы организовать оборону. Просперо Колонна будут под нашими стенами через неделю после того, как устанет грабить Милан.

- Какой смысл Маркусу дарить деньги французам?

- Королю Франциску ничего не стоит отобрать у кого-нибудь замок, да хотя бы у казначея Самблансе, и продать его Маркусу, еще и титул сверху пожаловать. Это обоим сторонам настолько выгодно, что лучше и не придумать. Маркус легализуется под новым именем там, где его никто не знает. Он не теряет время на "узанс" при переводе денег, а на такую сумму узанс будет несколько недель. Он не везет монету, как это было в прошлый раз. И не рискует при вложении средств. Это довольно сложно устроить, будучи юридически мертвым.

- До сих пор французы ничего у нас не просили, - вмешался Фрегозо, - а Милан уже пять дней как сдан.

- Кто у кого будет просить? - парировал Тарди, - Французский губернатор Оттавиано ди Кампофрегозо у генуэзского дожа Оттавиано ди Кампофрегозо, чтобы тот обязал Оттавиано, главу семьи Кампофрегозо, имеющей вес в Комитете Восьми, прокредитовать оборонные мероприятия в лучшем случае под какой-нибудь вексель короля Франциска, не обеспеченный ничем? Или даже под устное обязательство какого-нибудь де Тромпера или де Вьенна? Если уж дойдет до армии у ворот, то нам дешевле поменять одних оккупантов на других, чем вставать на чью-то сторону. В конце концов, мы совсем недавно закрыли сделку с французским казначейством на четыреста тысяч экю, но Его Величеству было угодно передать эти средства королеве-матери, а не направить на оборону Милана. Может быть, ему сейчас вообще не нужен ни Милан, ни Генуя.

- Альфонсо, Вы ли это? - спросил Адорно, - Вы же всегда скептически относились к "Патриотам" и независимости.

- Я все еще отношусь к ним скептически. Если французы примут какие-то разумные меры по обороне Генуи, то нам придется их поддержать, - продолжил Тарди, - Города, взятые штурмом, страдают больше, чем города, откупившиеся или открывшие ворота. Но меньше всего страдают города, отбившие штурм. Осада нас не пугает, у Колонны нет сил закрыть нам гавань. Урожай уже собран, а морская торговля не пострадает. Он быстро поймет, что не сможет сильно осложнить нам жизнь, сидя под стенами. Он пойдет на штурм, мы с французами, даст Бог, отобьемся, и Колонна отправится обратно в Милан.

- Сделаем так, - поставил точку Фрегозо, - Если за наследством придет француз, то мы ему просто отдадим все это проклятое золото. Мы не в том положении, чтобы с ними спорить, даже если их люди убивают наших. Но после этого никаких королевских векселей. Пусть у Фуггеров занимают.

Шутка про Фуггеров вызвала улыбки у серьезных собеседников. Фуггеры два года назад к выборам императора Священной Римской империи кредитовали огромной суммой Карла Испанского и отказали Франциску.

- Согласен, - присоединился Адорно, - А если попытаются нас пограбить или как-то пощипать, напомним про "Народного дожа". Вроде, как и угроза, но не от нашего имени. Если опять поднимутся "патриоты", и лягушатники по своему обыкновению убегут на две недели, то встречать их на стенах будут уже не наши простолюдины, а ландскнехты Колонны. Как раз за это время дойдут.

- То есть, мы не намерены вкладывать деньги в организацию обороны? - удивился Тарди.

- В оборону для французов - нет. Если они хотят удержать Геную, пусть платят сами, тогда и мы войдем в долю - ответил Фрегозо, - Если не могут, пусть проваливают на все четыре стороны. Я как раз вчера имел беседу с дядей Оттавиано. Мы готовы к переговорам с Колонной. Если Франциск предаст Геную, как предал Милан, то мы или откупаемся, или сдаемся.

- А если не предаст?

- Тогда пусть честно платит за оборону.

- Но у него же только что не было денег, чтобы удержать Милан.

- Миланский вариант нас отлично устраивает. Де Фуа быстро отступил, не ограбив город. Из Генуи мы, так и быть, за свой счет вывезем оккупантов по морю в Марсель.

- На этом все? - спросил Фрегозо.

- Мы еще не закончили насчет писаря, - ответил Адорно, - Нельзя разрешить кому попало убивать наших людей. Альфонсо, у него осталась семья?

- Не женат, детей нет. Отец и два брата живут в Генуе.

- Полагаю, они этого так не оставят?

- Будет несправедливо, если Банк устранится от возмездия за своего человека.

- Банк не устранится, - Адорно строго взглянул на Тарди, - Как Вы могли такое подумать? Банк оставит право возмездия за семьей нашего человека, но профинансирует их расходы. Сходите на похороны, объясните ситуацию, передадите деньги.

- Как Вам угодно, - Тарди почтительно кивнул, - Но я не могу рассказать им, что Маркус из Кельна жив, мы ведь только что договорились, что он официально мертв.

- Скажите, что стреляла вдова. Если они в ответ убьют жену Маркуса, это будет достаточно справедливо.

На этом обсуждение закончилось. Едва банкиры вышли из зала Восьми, где проходила беседа, они оказались в толпе подчиненных, стоявших со скорбными лицами. Посреди лестничной площадки стоял входивший в Совет Восьми почтенный представитель семьи Фиески с какой-то маленькой бумажкой в руке, а из-за его спины выглядывал запятнанный пометом голубятник с клеткой.

- Что случилось, мой друг? - строго спросил Фрегозо.

Фиески глубоко вдохнул, и со всей соответствующей моменту торжественностью изрек:

- Позавчера, первого декабря тысяча пятьсот двадцать первого года от Рождества Христова, внезапно и неожиданно для всего христианского мира скончался от легкого недомогания Папа Римский Лев Десятый. Аминь.

Все перекрестились.

- Предлагаю после обедни собрать Совет Восьми с участием дожа, - сказал родственник дожа Фрегозо.