Вадим Каргалов - Юрий Долгорукий

Урочные дани раньше отовсюду стекались в Киев, а ныне вдруг потекли на сторону, обогащая Ростов и Суздаль. Кому такое могло понравиться?

Роптали и киевские торговые люди, тоже сила в городе немалая. За ними - богатство, за ними - многочисленное городовое ополчение. На вече тоже они верховодили. Новый великий князь умножил мытный сбор и иные пошлины, ссылаясь на военные нужды. Вроде как временные тягости. Но сообразительного торгового человека не проведёшь! И раньше так случалось: повышали пошлины в преддверии войны. Война заканчивалась, а утяжелившиеся пошлины сохранялись!

В Киеве туго скручивался клубок заговора, а верные люди боярина Кузьмы Сновидича никак не могли ухватиться за кончик нити, чтобы размотать этот клубок.

Ох, забыл Юрий Владимирович предостерегающие слова, однажды произнесённые старым мудрым тысяцким Георгием Симоновичем: «На великокняжеский стол нелегко забраться, но ещё труднее на нём усидеть!»

Великолепие дворца на Ярославовом дворе, неусыпная стража из верных суздальских дружинников, видимое согласие на княжеском совете (единомыслие ростовцев и суздальцев было искренним, а что думали на самом деле вежливые киевские вельможи - кто знает?) не внушали спокойствия. Тревога витала в покоях великокняжеского дворца.

А тревожиться действительно было из-за чего...

Тайные послы киевской господы поехали к Изяславу Мстиславичу — звать обратно на великое княжение. Изяслав откликнулся немедля: обижен был, что несполна пропускает к нему Юрий новгородские дани, а судей и знатных людей, поехавших за утраченным в переяславском бою именьем, в своё княжество не впустил. Выходило, что великий князь Юрий Владимирович сам нарушает договор.

Пробравшись по лесным тропам, дружинники Изяслава неожиданно ворвались в Пересопницу, где сидел сын Юрия - Глеб. Никакого зла Глебу, однако, не сделали. Изяслав даже соизволил по-родственному отобедать с княжичем, дал коней и провожатых и отпустил к отцу, наказав напомнить великому князю о невыполненных обещаниях. Однако последние напутственные слова прозвучали зловеще:

- А ещё скажи, что больше терпеть обиды мне не мочно...

Сам же Изяслав поехал на реку Рось, где его уже ждали, собравшись, вожди чёрных клобуков (киевские заговорщики постарались!). Согласие было полное. Вожди поклялись Изяславу в верности и присоединили свои конные тысячи к княжеской дружине. Соединившись, они вместе двинулись прямо на Киев.

Юрий был застигнут врасплох. Времени для сбора войска у него не оставалось - от пограничной Роси до Киева не меньше ста вёрст, два дневных перехода для конного войска.

Юрий с сыном Глебом, только что возвратившимся в Киев, и с ближней дружиной переправился через Днепр и укрылся в Городце-Остерском, где стоял суздальский полк.

Боярин Кузьма Сновидич подсказал хитроумную уловку, которая могла затруднить беспрепятственное восхождение Изяслава на киевский великокняжеский стол: послать гонцов в Вышгород, чтобы князь Вячеслав Владимирович поспешил в Киев и, как старейший Мономахович, садился на великокняжеский стол, а он, Юрий, как брат молодший, будет помогать ему в правлении.

Мудрый совет дал Кузьма. Изяслав со своим конным воинством ворвался в Киев, а на Ярославовом дворе уже сидит Вячеслав Владимирович, и великокняжеский венец предостерегающе искрится камнями-самоцветами на его седой главе!

Изяслав понимал, что силой тут ничего поделать нельзя. Великокняжеский стол Вячеслав занял законно, по праву старейшего, и никому не простила бы Русь насилия над старшим Мономаховичем. Оставалось только вежливо убедить старика освободить великокняжеский стол по своей воле.

Однако смиренник Вячеслав Владимирович вдруг заупрямился. Поднявшись во весь свой немалый рост и гневно взирая на Изяслава сверху вниз, он выкрикнул:

— Прежде убей меня и потом всем владей!

Изяслав смиренно склонил голову и попятился к двери.

Правда, решительности Вячеславу Владимировичу хватило ненадолго. Несоразмеримы были великокняжеские заботы с тихим уютным житьём в родном Турове. Как спокойно там было, как благостно!

А тут ещё зачастили вдруг на Ярославов двор невесть откуда взявшиеся доброхоты, передавали пугающие вести. В городе будто бы начались волнения среди чёрных людей. По улицам бродят ватаги лихих людей и грозятся оружьем. Давече на горе поймали и побили камнями неких злодеев и нашли у них промасленную паклю и кресала: не иначе, хотели молодцы поджигать домы. Быть в Киеве пожарам, быть! А иные злоумышленники подговаривают вечников идти приступом на великокняжеский дворец и всех людей, кого там застанут, резать ножами...

Растревоженный Вячеслав тихо покинул Киев и запёрся в своём Вышгороде. От великокняжеского титула старший Мономахович не отказался, но от суетных киевских дел отошёл. Пусть Изяслав с Юрием сами разбираются, кто прав, кто виноват, а он, если позовут, как старейший, их рассудит!

Недолго длилось торжество Изяслава Мстиславича. Едва отшумели почестные пиры, как светлую радость победителя начали омрачать вести, одна тревожней другой.

Князь Юрий Владимирович обратно в свою Верховую Русь не возвратился, но, укрепившись в Городце-Остерском, собирает рати для войны.

Снова к нему привёл войско верный союзник, Святослав Ольгович Новгород-Северский, и войско это было немалое, в сражениях закалённое.

Черниговские князья Давыдовичи после недолгих раздумий тоже стали на сторону Юрия.

Половецкие приятели князя Юрия опасно придвинули свои кочевья из глубины Дикого Поля к киевским рубежам.

Князь Владимирко Галицкий прислал посольство с гневными укоризнами. Он-де, Владимирко, только хотел помирить князей, а Изяслав, воспользовавшись его доверчивостью, овладел Киевом через голову Юрия Владимировича. Выходит, что Владимирко, сам не желая этого, дорогу ему в Киев мостил. Без вины виноватым оказался Владимирко, а сие стыдно и оскорбительно...

Свои гневные слова Владимирко подкрепил решительными действиями. Сильные галицкие полки двинулись на Киев и уже подходят к Волхову!

Изяслав заметался. Как отодвинуть хотя бы на время войну?

Сам ли Изяслав додумался, мудрые ли мужи присоветовали, кто знает, но решил великий князь прикрыться именем старшего Мономаховича, Туровского князя Вячеслава Владимировича, который ещё сидел смиренно в Вышгороде. Если возвратить Вячеслава Владимировича в Киев, осмелится ли Владимирко воевать столицу? Ведь они с Вячеславом старинные друзья-приятели...

Изяслав с пышной свитой поехал в Вышгород.

Старый князь принял Изяслава холодно и недоверчиво, разговор начал сразу с упрёков:

- Ты меня с великим оскорблением и стыдом вывел из Киева, вздорными слухами о злоумышлениях гражан напугал, а ныне, видя, что полки Юрия Владимировича за Днепром стоят, а другие полки из Галича идут, ты мне будто бы отдаёшь Киев, который удержать не можешь? Как тебе верить?