Вадим Каргалов - Юрий Долгорукий

Не знал Юрий ни отцовской земли, ни её людей, и потому быстро забывалась южная отцовская вотчина.

Мудрый дядька-воспитатель Георгий Симонович немало усилий приложил, чтобы Юрий познал свою землю, переложив до времени на свои плечи весь груз княжеских забот. Мягко и ненавязчиво советовал: «Во всех градах своих побывай, все реки пройди ладьями, а дороги - конями, в сёлах и на погостах покажись людям, чтобы знали в лицо, тогда ты - князь!»

Ничем не стеснял Георгий Симонович мальчика. Поезжай куда хочешь, друзей-товарищей выбирай по душе, приглядывайся и прислушивайся к людям, а сам что захочешь сказать — помедли и подумай прежде, чем сказать, ведь ты князь, и слово твоё княжеское, весомым должно быть слово и истинным. На всё твоя княжеская воля, но Богу угодно лишь то, что на пользу княжества...

Тысяцкому не пришлось учить княжича, как вести себя с мужами и людьми. Накрепко осели в голове мальчика отцовские поучения, и Юрий следовал им.

«Держи очи долу, а душу горе...»

«Научись языка воздержанию, ума смирению...»

«Понуждайся через нехотенье на добрые дела...»

«Вставай до солнца, как мужи добрые делают, а узревши солнце, пищу прими земную, постную аль скоромную, какой день выпадет...»

«До обеда думай с дружиной о делах, верши суд людям, на ловы выезжай, тиунов и ключников расспрашивай, а после полудня почивай, после полудня трудиться грех...»

«Не ленись, ибо леность всем порокам мать; ленивый что умел, то забудет, а что не умел — вовсе не научится...»

«На дворе всё верши сам, не полагайся на тиунов да на отроков, понеже бывает — неревностны они и своекорыстны...»

«На войне полками сам правь; еденью, питью и спанью не мирволь, блюстись надобно ратным людям от пьянства и блуда...»

Не всем отцовским поучениям Юрий следовал, и сам Георгий Симонович, перенявший повседневные княжеские заботы, невольно мирволил отстранённости княжича от скучных разговоров с тиунами и ключниками, от дворового мелочного хлопотанья. Юрию казалось, что всё должно делаться само собой, без его участия. Не понимал Юрий и отцовского призыва к смирению: «Молчи при старших, слушай премудрых». Как это так? Ведь старший-то он сам - по праву князя...

А вот к подлинно княжеским делам тысяцкий приобщал Юрия постоянно, и - не разговорами и наставлениями.

Дела посольские...

Приезжают в Ростов послы. Тысяцкий уединяется с ними в посольской горнице, за закрытыми дверями. Иной раз и день пройдёт, и неделя, прежде чем допустят послов пред светлые княжеские очи.

Сидит тогда князь Юрий Владимирович на высоком кресле, руки на подлокотники положил, голову держит прямо, слушает посольские речи. А послы, хоть и стоя говорят, много ниже князя: к княжескому креслу ещё ступени поднимаются, алым сукном покрытые. По обе стороны - гридни-телохранители, мечами предостерегающе поблескивают, строго брови сдвинули - бдят.

Ответная княжеская речь звучит весомо и гладко: всё Георгием Симоновичем заранее обговорено. Ростовские бояре только шапками согласно качают, одобряя каждое слово. А запамятует что Юрий, тысяцкий рядом, к уху склоняется - подскажет и поправит.

Но всё реже приходится тысяцкому на ухо шептать. Обычаи Юрий уже знает. С приличествующим равнодушием скользнёт взглядом по дарам, милостиво улыбнётся, отпуская послов. Пышно, торжественно, приятно. И необременительно вовсе. Скрепил договорённое князь своим властным словом, а дальше бояре пусть хлопочут.

Последнее слово за князем!

Дела воинские...

К соборной площади града Ростова валом валит народ.

Шагают, топоча тяжёлыми сапогами, покачивая копьями и рогатинами, мужики из ростовских волостей. Одеты справно: народ в Ростовской земле не бедный, достатки есть. Кое у кого и щиты воинские, и железные шеломы, и кольчужки, и сабельки половецкие, привозные. Оружие у крепких мужиков своё, благоприобретенное, бережно передаваемое от отца к сыну.

Городские ратники сходятся поодиночке, неторопливо, как кто со своего двора вышел. Посматривают на мужиков пренебрежительно, да и перед боярами шапки не ломают. Не гости, чай, в городе - хозяева!

Проезжают, прорезая толпу железными клиньями, конные ватаги боярских военных слуг. Впереди, под малым стягом-прапорцем, сам господин вотчинник.

- Посторонись! Поостерегись!

Кони хрипят, цветные перья над высокими шишаками развеваются, колокольцы на нарядной сбруе малиновым звоном заливаются - как тут не посторониться?

Мерянские простоволосые ратники - те кучками жмутся, глаза ошалелые. Не привыкли меряне к подобному многолюдству, а со своими рядом - спокойнее. Ростовцы же опасливо на страшные мерянские секиры оглядываются: лезвия широкие, полумесяцем, древки длинные, чуть не в рост человека.

Новый обычай — мерян в ополчение собирать вместе с христианами - завёл воевода Непейца Семёнович. Давно так надо было сделать. Меряне в Ростовской земле старожильцы и воины добрые, ещё с Вещим князем Олегом на Киев ходили и дальше за море, на Царьград.

Бурлит Ростов, переполненный вооружёнными людьми. Но тревоги на лицах нет, не осада это и не военный поход - ратное учение ростовской тысячи.

Строятся ратники на площади перед Успенским собором - по десяткам, по сотням, по полкам. Пешцы в челе, конница на крыльях.

Заходятся криком начальные люди, ровняют ряды.

Вот и юный князь с дружиной подъехал.

Дружинники - молодец к молодцу, каждый словно из одного куска железа выкован. Остроконечные шлемы с перьями, переливчатые кольчуги, поручни, овальные щиты, длинные ударные копья. Залюбуешься!

Горожане пришли к площади с жёнками и детишками. Ростовская тысяча — гордость града и людей его, родственники в ней собираются и соседи, свои.

Однако это называется так: «тысяча». Число ратников с названием редко сходилось. В опасные военные времена число ратников намного превышало тысячу, а в мирное время несколько сотен выходило на площадь. Но и тогда каждый десяток и каждая сотня отдельными рядами обозначены, каждый полк на своём месте стоит. Прикажет князь - и наполнится людьми ростовский воинский строй!

Князь Юрий Владимирович на высоком помосте сидит, на ратное учение сверху поглядывает. Креслице складное, лёгкое под ним поскрипывает. Всё как на походе должно быть: и креслице походное, и тяжёлый шелом на голове.

Большой ростовский воевода Непейца Семёнович рядышком на стульце пристроился, поясняет князю, что и зачем полковые воеводы делают. Мудрена воинская наука!

Пешцы начинают пятиться, выставив копья. Не просто отступают - заманивают в мешок, под боковые удары конницы. Попятились и встали, сдвинув стеной щиты. Попробуй сомни такую твердь!

А с крыльев уже конница выезжает, охватывая уступленное пешцами пространство.