Вадим Каргалов - Юрий Долгорукий

Но столик, за который посадил Юрия старый боярин, стоял в тени, в приятном полумраке, сюда не добиралось весёлое буйство солнечных лучей.

Давно не видел Юрий старого отцовского боярина и посочувствовал: что делают годы с человеком! Не прежний могутный муж сидел перед ним, но сущий старец. Борода белая как снег, на главе волос совсем не осталось, пальцы дрожат. Ссутулился на своём стульце, словно меньше ростом стал. Но глаза по-прежнему смотрят жёстко и пронзительно.

Юрий первым разговор не начинал, давно знал цену выжидательному молчанию. Ольбег улыбнулся ласково и снисходительно. Понял Юрий, что его маленькие хитрости здесь ни к чему, весь он для мудрого старца как на ладони.

- Удивился, княже, что тебя позвал? — тихо и неторопливо начал Ольбег. - Поди гадаешь - зачем?

Юрий ничего не ответил. Зачем было отвечать, когда Ольбег сам всё понимает и спросил просто так, для начала разговора? Пусть сам объясняет, зачем позвал.

Вздохнул Ольбег, дрожащей рукой нацедил из скляницы вино в кубок, пододвинул собеседнику. Вздохнул, продолжил, как показалось Юрию, через неохоту:

- Присматривался я к тебе, княже, на совете. Слушал ты старшего брата отстранённо, смотрел недобро...

Снова промолчал Юрий. Так оно и было, оспаривать ни к чему, беседа-то доверительная, но и подтверждать - тоже ни к чему. Догадка ведь только у боярина, не более того!

Тогда Ольбег Ратиборович заговорил наконец о главном - уверенно, напористо:

- Не о Мстиславе разговор наш, о всём княжеском роде Всеволодовичей. Задумайся, княже, почему так возвысилась Русь при великих князьях Владимире Святославиче и Ярославе Владимировиче Мудром? Сам отвечу: пригнули они князей-соперников, правили Русью единовластно. Не сразу Владимиру и Ярославу удалось к единовластию прийти, годы прошли в войнах и усобицах, но когда пришли - обернулось это благом для Руси. А потом наступили времена соправительства. Сразу три князя правили Русью, хоть сидели в разных городах: Изяслав - в Киеве, Святослав - в Чернигове, Всеволод - в Переяславле, и ни один не был самовластием, даже великий князь Изяслав, все советовались да переговаривались, а Земля вразнос пошла. Самому тебе должно быть ведомо: в Киеве мятеж великий, усобица за усобицей, князь на князя нож точил, половцы безнаказанно украины разоряли. Нестроение наступило на Руси. Дед твой Всеволод Ярославич, вступив на великое княжение, тоже не свободен был, во всём оглядывался на Олега и Давида Святославичей, на других сильных князей. Про великого князя Святополка и говорить нечего: княжеские съезды собирал беспрестанно, как приговорили князья - так и поступал, а у отца твоего Мономаха был в полном послушании, словно не он великий князь, а переяславский владетель Владимир Всеволодович Мономах!

Юрий склонил голову, соглашаясь. Да, так оно и было, рассказывал и тысяцкий Георгий Симонович, и боярин Фома Ратиборович, что всем заметным делам на Руси Мономах — голова. И в походы других князей собирал, и княжеские съезды направлял, а великий князь Святополк вроде как со стороны смотрел да поддакивал.

А Ольбег Ратиборович продолжал, так же напористо и страстно:

— Соправительство сломал только отец твой, Владимир Всеволодович Мономах, когда стал великим князем. Походы его бесчисленные, грозы на мятущихся князей, пролитая кровь и растраченное серебро - только ради единовластия. Собрала Русь растопыренные пальцы в кулак, и устрашились враги Православия. Поляки, венгры боялись русские рубежи переступить, половцы в Диком Поле тихо сидят, как степные бурундуки, боязливо по сторонам оглядываясь - не идут ли полки Мономаха? Благотворная тишина наступила на Руси. Единовластие - главное наследие Мономаха, и Божественное предназначение Мстислава Владимировича это наследие сохранить. Подопри Мстислава, если нужда будет. Помни, не Мстиславу ты поможешь, но Руси, от усобиц уставшей...

Помолчал, долил в кубок Юрия вина.

- Почему тебя позвал, а не Ярополка, не Вячеслава, знать хочешь? В тебе вижу опору, в твоём княжестве, не мечущемся в усобицах. Набирает мощь Залесская Русь, я-то вижу! Но время твоё ещё не пришло. Подкрепи Мстислава - и выиграешь время, чтобы обрести подлинное могущество. А если Киев, не дай Бог, перейдёт в другие руки, худо будет и Ростову, и Суздалю. Не Мстиславу поможешь ты - себе...

Точно бы всё правильно говорил старый боярин, и забота его о верховенстве княжеского рода Всеволодовичей была понятна Юрию, но всё же, всё же...

- О Новгороде думаешь? - догадался Ольбег.

- О Новгороде...

Посмурнел старый боярин, губами шевелил, словно подыскивая убедительные слова. Видно, очень уж не хотелось вспоминать Ольбегу о новгородских делах, обидных для Ростова. Однако понимал боярин, что без ответа Юрию весь разговор — впустую.

- Поторопился Мономах с Новгородом, я его предупреждал, — выдавил наконец Ольбег из уст своих виноватые слова. - Верил Мономах, что Киев теперь навечно за Мономаховичами, вот и постарался напрямую привязать Новгород к Киеву. Говорил я ему: а ну как сядет на великое княжение кто из Святославичей и Новгород к ним перетянется? Разъединена будет Залесская Русь, Новгород - по одну сторону, Ростов с Суздалем - по другую. Где будут Мономаховичи опору искать? А пока, княже, вот тебе ещё одна причина за Мстислава держаться. Пока он великий князь, отчуждение Новгорода от Ростова не так опасно...

Не то чтобы убедил боярин князя, но примириться со случившимся помог. Может, и правда: пока сидит Мстислав в Киеве, от новгородцев обиды не будет? Но связывать себя прямыми обязательствами всё-таки не следует...

Ответил Юрий вежливо, почти так, как советовал Василий, только о мужах, с которыми будто бы надо совет держать, не упомянул:

- Спасибо, боярин, за научение, на многое ты мне глаза открыл, теперь думать буду...

С тем и ушёл, оставив Ольбега Ратиборовича в сомнении - согласился с ним князь или нет.

Тем же днём отъехал Юрий Владимирович из Киева, и дружина с ним ушла. Уже без него Ярополк Владимирович Переяславский со своими дружинами половецкого хана Бора от рубежей отгонял, без него князья изменников-торков карали, а великий князь Мстислав Владимирович неожиданно ввязался в усобицу на Волыни.

Бесконечно далеки были все эти заботы от князя Юрия Ростово-Суздальского...

В одно ничем не примечательное июльское утро духовник Савва не удалился сразу после общей трапезы, как всегда делал, а поднялся следом за князем в советную горницу.

Смиренным человеком был Савва, ненавязчивым, приходил, когда звали, а если сам искал встречи с князем, то лишь по важному делу. Князь Юрий это знал, поэтому велел мужам обождать в сенях, а сам уединился с духовником.