Вячеслав Звягинцев - Война на весах Фемиды. Война 1941—1945 гг. в материалах следственно-судебных дел. Книга 2

Кто же попадал под трибунал по статье «Измена родине»? Немало было красноармейцев и офицеров, добровольно перешедших на сторону врага, либо попавших в плен, а затем завербованных немецкими спецслужбами. Были пособники фашистов, служившие в полиции и участвовавшие в истязаниях и расстрелах мирных граждан. О некоторых из таких дел будет рассказано в этой и последующих главах. Но прежде отметим, что через трибуналы и Военную коллегию прошло в те годы немало «изменников», ставших таковыми по воле авторов многочисленных директивных указаний, а также по причине применения исполнителями таких указаний физического воздействия к обвиняемым.

Политические фантазии законодателя порой заходили слишком далеко. Сразу оговоримся, что сами по себе деяния, о которых пойдет речь, нередко являлись преступными и представляли общественную опасность. Другое дело, что им искусственно придавалось «контрреволюционное» обрамление. Соответственно, трибуналы судили виновных уже не по уголовной или воинской статьям, а как «врагов народа».

Так, еще до войны совместной директивой наркомов внутренних дел, юстиции и прокурора СССР от 28 апреля 1941 года [223] Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий. М… Республика. 1993 г., с. 38 было предписано всех заключенных, совершивших побеги из лагерей, судить по «контрреволюционной» статье (58–14 УК РСФСР, контрреволюционный саботаж) и применять к ним «суровые судебные меры наказания, в отдельных случаях до высшей меры наказания включительно». Это указание действовало и в годы войны. Приказом наркома юстиции СССР № 6 от 26 января 1942 года по той же статье 58–14 УК предлагалось квалифицировать случаи злостного уклонения людей от сдачи трофейного имущества (огнестрельного и холодного оружия, боеприпасов и др.).

Сталинский приказ № 227 от 28 июля 1942 года тоже, как известно, устанавливал, что командиры и политработники, «отступающие с боевой позиции без приказа свыше, являются предателями Родины». Через три дня, 31 июля 1942 года Нарком юстиции СССР и Прокурор СССР спустили в трибуналы директиву № 1096, которая предписывала:

«1. Действия командиров, комиссаров и политработников, привлеченных к военному суду командующими и военными советами фронтов за самовольное отступление с боевой позиции без приказа вышестоящих командиров, квалифицировать по ст. 58—1 «б» УК (измена Родине, совершенная военнослужащим) Расследование по этим делам производить в срок 48 часов.

2. Действия лиц. преданных суду военного трибунала за пропаганду дальнейшего отступления частей Красной Армии, квалифицировать по ст. 58–10 ч. 2 УК РСФСР (контрреволюционная пропаганда и агитация в военной обстановке)» [224] Там же. с. 41. .

Директивой прокурора СССР № 13/18580с от 12 октября 1942 г. предписывалось «дезертиров из Красной армии, занимающихся бандитизмом, вооруженными грабежами и контрреволюционной повстанческой работой, заочно предавать суду военных трибуналов по ст. 58–16 как изменников Родины. Поскольку после этого практически всех дезертиров начали относить к «изменникам». Главный военный прокурор и начальник Главного управления военных трибуналов вынуждены были вскоре направить в прокуратуры и трибуналы разъяснение № 0145/1/04072 от 29 ноября того же года о том, что «постановление ГКО от 11 октября 1942 года не следует распространять буквально на всякого дезертира, унесшего с собой оружие» [225] Там же. с. 41.42. .

Из других подобных документов можно назвать постановление Пленума Верховного суда СССР от 23 марта 1944 года. В нем давалось указание «самовольный переход линии фронта» гражданскими лицами рассматривать как акт измены Родине, если он совершен «с целью оказания содействия врагу, либо, хотя бы и без прямо поставленной такой цели, но из враждебных побуждений к Советской власти». Когда же самовольный переход был лишен и этих расплывчатых признаков — действия подпадали под ту же статью 58—3 УК РСФСР [226] Там же. с. 45. .

Вот уж действительно — куда ни шагни, все равно окажешься затянутым в болото «контрреволюции».

Впрочем, «контрреволюционерами» тогда становились, даже не делая никаких шагов. Достаточно было родственной связи с «врагом народа». В постановлении ГКО от 24 июня 1942 года «О членах семей изменников Родины» говорилось, что применение репрессий в отношении членов семей, перечисленных в пп. 1 и 2 лиц (следует длинный перечень), «производится органами НКВД на основании судебного приговора судебных органов или решений Особого совещания при НКВД СССР» [227] Там же. с. 93. . Иными словами, для применения репрессий к родственникам репрессированного лица не требовалось никаких дополнительных решений. Они перечислялись в том же постановлении: отец, мать, муж, жена, сыновья, дочери, братья и сестры [228] Текст постановления приведен в Приложении № 2 к главе 6. .

Все это действия (или бездействие), которым контрреволюционная окраска придавалась Указами Президиума Верховного Совета СССР, приказами НКО. постановлениями ГКО или Верховного суда СССР. Но было немало и таких случаев, когда уголовные деяния облекало в контрреволюционные одежды воображение сотрудников НКВД.

Согласно официальным данным за годы Великой Отечественной войны органы военной контрразведки обезвредили 43 477 агентов гитлеровских спецслужб. Но вы нигде не найдете данных о том. кто из них в действительности был завербован Абвером, а кого «сделали» немецкими агентами следователи особых отделов и управлений контрразведки «Смерш». Процитируем выдержки из документа, который наглядно показывает о том, как фабриковались такого рода дела.

Начальник Главного политического управления А. С. Щербаков, проверявший по жалобе командующего 7-й отдельной армии генерал-лейтенанта А. Н. Крутикова деятельность особого отдела этой армии, в донесении на имя И. В. Сталина от 22 мая 1943 года писал:

«Красноармеец Ефимов 29 ноября 1942 года был вызван следователем Особого отдела на допрос в качестве свидетеля. Ефимов рассказал, что в 1941 году был в плену у немцев и оттуда бежал. Это вызвало подозрение и, по существу, явилось основанием для его задержания. 30 ноября Ефимов на допросе признался в шпионской деятельности.

Анализ следственных материалов показал, что следствие по делу Ефимова проведено крайне поверхностно и недобросовестно. Все обвинения построены только на признании самого подсудимого. Причем все эти признания пестрят противоречиями и неправдоподобностями.

Особый отдел имел полную возможность проверить личность Ефимова и собрать о нем более глубокий материал. Однако этого сделано не было. Единственным объективным доказательством виновности Ефимова является его сдача, будучи в окружении, в плен в сентябре месяце 1941 года и пребывание на территории, оккупированной немцами. В результате категорического отказа Ефимова на заседании Военного трибунала 30 апреля 1943 года от своих показаний и отсутствия в деле каких-либо других материалов, свидетельствующих о его виновности. Ефимов был оправдан.