Хэмптон Сайдз - Царство льда [litres]

Угрюмый плотник Альфред Суитман на скорую руку сделал из запасной балки новый грот-гик, и «Жаннетта» поплыла дальше. Чуть позже на палубу сели две певчие птицы, которых, похоже, потрепало штормом. Должно быть, эти небольшие птицы прилетели из Бразилии – никто на борту не смог определить их вид. Одна из них уселась прямо на короткие и жесткие волосы Даненхауэра. «Наверное, она решила, что это куст!» – рассмеялась Эмма. Измотанные, побитые штормом, птицы явно пролетели не одну сотню миль.

Две «маленькие гостьи» стали талисманами корабля и сразу всем полюбились. Их появление казалось всей команде знаком судьбы. Эмма забрала их к себе в каюту и попыталась вылечить: она давала им зерно, хлеб и старый сыр, но птицы не притрагивались к еде. Одна из них скоро умерла, вероятно от голода и усталости. Стюарт Сэмюэль сочинил стихотворение о ее «печальной судьбе». После торжественной церемонии он вложил стихи и мертвую птицу в бутылку и выкинул бутылку в море.

Другая птица, кажется, пошла на поправку. Но через несколько дней дверь в каюту Эммы случайно распахнулась, и птица вылетела наружу. Команда высыпала на палубу и попыталась ее поймать, но птица взмыла в воздух и улетела в море. «Она трижды пыталась вернуться на борт, и нам казалось, что у нее получится, – писала Эмма. – Но скоро силы покинули ее, она упала в воду и утонула, что немало опечалило всех нас».

Когда «Жаннетта» подходила к южной оконечности Аргентины и проплывала возле Огненной Земли, мастер Даненхауэр отозвал Делонга в сторону и сказал, что должен кое в чем признаться.

Даненхауэр сообщил, что однажды страдал от приступа «меланхолии». Он случился тремя годами ранее, когда он проплывал на судне «Портсмут» возле Гавайев. Даненхауэр не знал наверняка, что вызвало его депрессию, но в то время у него были «проблемы дома» в Вашингтоне. В ходе шестимесячного плавания он заходил в разные порты, но так и не получил ожидаемого важного письма. Делонг решил, что речь идет о сердечных делах: Даненхауэр казался ему человеком, который, как и он сам, был не лишен романтики.

Как бы то ни было, меланхолия Даненхауэра усиливалась с каждым часом. Корабельный врач выписал ему больничный. Улучшения не наступило, и, в конце концов, его отправили обратно в Вашингтон, где он согласился обратиться за врачебной помощью в Государственную больницу для безумных.

Даненхауэр полагал, что его не будут изолировать. Однако стоило ему переступить больничный порог, как его стали считать ненормальным: его изолировали ото всех, на его жалобы не обращали внимания, его письма во внешний мир выкидывали. Он пытался сбежать, но его схватили и бросили в камеру с мягкими стенами. Возможно, он томился бы там до сих пор, если бы его живущие в Вашингтоне родители не были лично знакомы с министром ВМС, который, узнав о госпитализации Даненхауэра, добился его немедленной выписки.

«Я решил, что вы должны знать правду, – сказал Даненхауэр Делонгу. – Уверен, я здоров, как и любой другой флотский офицер. Я ни на секунду не терял рассудка».

Капитану Делонгу нужно было серьезно обдумать слова Даненхауэра, но он оценил откровенность штурмана и тот факт, что Даненхауэр рассказал обо всем по доброй воле. «Я поверил ему», – написал Делонг. Так как проблемы у Даненхауэра возникли тремя годами ранее и с тех пор, очевидно, более не давали о себе знать, Делонг решил более не сомневаться в своем штурмане. Он свято верил, что любой человек заслуживает второго шанса. К тому же у Даненхауэра были прекрасные рекомендации: если он справлялся с работой под командованием президента У. Гранта, он справится и на «Жаннетте».

Даненхауэр прекрасно проявлял себя в этом плавании и был весьма интересным собеседником. Он не выказывал никаких признаков депрессии. «Он жив и весел, – писал Делонг, – и очень внимателен к своей службе… он хороший матрос и превосходный штурман». Если в Сан-Франциско не выяснится ничего иного, Делонг решил взять Даненхауэра с собой на Северный полюс.

Через 80 дней с начала путешествия «Жаннетта» вошла в Магелланов пролив. Несколько недель Делонг и Даненхауэр маневрировали по опасным поперечным потокам, которые огибают сложное хитросплетение окутанных туманом островов, пока «Жаннетта» наконец не оказалась в бурлящем Тихом океане. Поднимаясь вдоль берега Чили, Делонг понимал, что нужно зайти в порт и починить наспех сделанный грот-гик, но приказ Беннетта не сходить на сушу не давал капитану покоя. К досаде Эммы, он решил идти на север без остановок. «Мы так давно не видели суши, – писала Эмма, – что мне с каждым днем все сложнее контролировать свое желание ступить на твердую землю».

В Южном полушарии стояла весна, но возле заснеженного кончика Южной Америки все еще было морозно. Джордж и Эмма много времени проводили возле дымящего открытого очага, читая в дрожащем свете пламени. Ветра дули так часто, что Сэмюэлю пришлось натянуть направляющие между камбузом и столовой, но даже тогда он часто спотыкался «и тарелки летели на палубу, из-за чего нам доставалось на одно блюдо меньше».

Немного севернее, у берега Чили, на «Жаннетту» неожиданно налетел шквалистый ветер. В Тихом океане «вздымались могучие» волны, и «Жаннетта», по свидетельству Эммы, «кренилась всякий раз, когда волна разбивалась о борт». В один ужасный миг корабль так накренился, что кромка правого борта коснулась воды. «Горизонт вдруг покачнулся, на нас обрушился новый порыв ветра. Нам не оставалось ничего иного, кроме как держаться и полагаться на корабль». «Жаннетта» набирала воду и, казалось, была на грани затопления.

В следующую минуту шквал прошел мимо, ветер утих, и «Жаннетта» восстановила равновесие. В столовой Сэмюэль подал всполошившейся команде кофе с орехами. Невозмутимый Делонг как ни в чем не бывало спустился с мостика. «Никто ни словом не обмолвился, – писала Эмма, – что мы чудом избежали гибели».

У берегов Перу и Эквадора погода улучшилась, и стало теплее. Эмма и Джордж почти все вечера проводили на палубе, наслаждаясь тропическим воздухом. Эмма писала, что ей не забыть те проведенные рядом с мужем октябрьские ночи: «сверкающие южные созвездия, легкий ход корабля и такой тихий свист стюарда, что мы боялись вздохнуть, чтобы не рассеять чары». Тихонько потрескивало дерево, стонали натянутые веревки, и ветер шелестел в оснастке. Джордж Делонг с женой никогда в жизни не были так счастливы. Много лет его пристрастие к морю оставалось для Эммы загадкой, препятствием к их близости. Теперь оно на время их свело.

«Жаннетта» прошла мимо Мексики и мимо Калифорнийского полуострова, а затем достигла изрезанного берега Калифорнии. Через два дня после Рождества «Жаннетта» вошла в Золотые Ворота. В ее угольной яме осталось единственное ведро угля.