Хэмптон Сайдз - Царство льда [litres]

С особенным пристрастием Делонг выбирал и судового врача. Когда он навел справки, нашелся лишь один первоклассный флотский врач, который был готов и нацелен отправиться в Арктику – сверхштатный хирург-ассистент Джеймс Маркем Эмблер. Спокойному, симпатичному доктору Эмблеру был 31 год. Он происходил из знатной семьи (его отец тоже был врачом) и вырос в округе Фокир в штате Виргиния у подножия Голубого хребта, неподалеку от Вашингтона. Будучи подростком, он служил кавалеристом во время Гражданской войны, но в основном томился в убогом союзном лагере для военнопленных. Эмблер окончил Вашингтонский колледж (ныне Университет Вашингтона и Ли) и медицинский факультет Университета Мэриленда. Он три года практиковал медицину в Балтиморе, а затем в 1874 году поступил во флот.

Помимо прочего, Эмблер служил на корвете во время длительного плавания по Вест-Индии. Он недавно обручился, и поэтому, согласно одному историку, «ему заметно недоставало энтузиазма для арктической экспедиции». Но, выжив в лагере для военнопленных, молодой врач ничуть не боялся ужасов Арктики. Делонг собирался встретиться с Эмблером в Вашингтоне – доктор как раз был в отпуске и приехал навестить семью в соседней Виргинии.

По прибытии в Вашингтон Делонги заселились в фешенебельный отель «Эббитт-Хаус» на углу Четырнадцатой улицы и F-стрит, который был популярен среди высокопоставленных офицеров армии и флота. Это было шестиэтажное здание с мансардой и роскошным рестораном, в котором подавали всевозможные деликатесы вроде «зажаренного на открытом огне красноголового нырка со смородиновым соусом». Один из люксов отеля занимал генерал Уильям Текумсе Шерман, другой – адмирал, герой Гражданской войны Дэвид Диксон Портер. На следующие три месяца «Эббитт-Хаус» стал Делонгу домом и операционной базой.

Через несколько дней Делонг встретился с военно-морским министром Ричардом Уиггинтоном Томпсоном. Юрист и политик из Индианы, Томпсон был долговязым, очевидно лишенным чувства юмора человеком 70 лет с седыми волосами, глазами навыкате и большим острым носом. Он никогда не служил во флоте и до смешного не подходил на должность военно-морского министра. Весьма показательная, хотя, возможно, и выдуманная, история гласит, что вскоре после назначения невежественный по части морского дела Томпсон проводил инспекцию нового боевого корабля и, спустившись под палубу, воскликнул: «Боже, да эта посудина полая!»

Однако, несмотря на недостаток знаний, министр Томпсон был полон решимости поддержать полярную экспедицию Делонга и заверил молодого капитана, что сделает все возможное, чтобы плавание обрело национальное значение. «Я хочу, чтобы во время этой экспедиции в ваших руках было сосредоточено не меньше власти, чем в руках адмиралов, командующих флотом, – сказал Томпсон Делонгу. – Это плавание должно окончиться успехом, поэтому вам следует заранее защититься от любого недовольства, неподчинения и несчастья». Томпсон был настроен оптимистично и полагал, что через Берингов пролив Делонг «сумеет пробиться к полюсу».

По настоянию Томпсона, конгресс не стал медлить и 27 февраля принял постановление, в котором экспедиция Делонга формально провозглашалась американским проектом. При этом было отмечено, что почти все расходы берет на себя частное лицо – Джеймс Гордон Беннетт. В постановлении говорилось, что все члены экипажа «Жаннетты» «во всех отношениях подчиняются военному кодексу и военно-морскому уставу и дисциплине». Технически будучи только лейтенантом ВМС США, Делонг становился капитаном экспедиции и наделялся полномочиями вести судно в Арктику под флагом американского флота и поддерживать «субординацию в случае любого мятежа» в команде. Проекту, который теперь получил полную государственную поддержку, присвоили новое имя: Американская арктическая экспедиция.

Несколько недель Делонг охотился за официальными лицами в кабинетах и коридорах Военно-морского министерства – как он сам выразился, «постоянно мозоля им глаза» – и, в конце концов, добился всего, чего хотел. Постоянно связываясь с Даненхауэром посредством телеграфа, Делонг издалека наблюдал за всеми этапами реконструкции «Жаннетты», при этом почти ежедневно контактируя с Беннеттом, который оставался в Париже. «Мне достаточно одного слова из Сан-Франциско, чтобы загореться и тотчас открыть огонь по министерству», – писал Делонг издателю. Беннетт, в свою очередь, по телеграфу отвечал, что он рад слышать, «как продвигаются дела в Вашингтоне».

В целом Делонг был чрезвычайно доволен своей работой. Министр Томпсон пообещал ему при необходимости вмешаться, если инженеры Мар-Айленда начнут проводить на «Жаннетте» бесполезные и необоснованные ремонтные работы. Томпсон также дал слово, что флот выделит военный корабль, чтобы доставить на Аляску дополнительные запасы угля и продовольствия, «если в Сан-Франциско найдется для этого подходящее судно».

Иными словами, поездка Делонга на восточное побережье проходила исключительно хорошо. Вашингтон словно бы открывал перед ним и его экспедицией все двери – не только Военно-морского министерства, но и конгресса, Смитсоновского института, даже Белого дома. Однажды Делонга пригласили на ужин с президентом Ратерфордом Хейсом и первой леди. Эмма сочла президента «спокойным и приятным джентльменом, который не производит особенного впечатления», и это описание перекликается с другими свидетельствами современников о робком выходце из Огайо. Пятикратно раненный герой Гражданской войны, он был избран – иногда даже говорят: «назначен» – на должность в ходе одних из самых грязных президентских выборов в американской истории, проиграв прямые выборы и получив кресло только после того, как конгресс передал республиканскому кандидату двадцать спорных голосов выборщиков. Из-за этого многие демократы отказались признать легитимность выборов и назвали нового президента мошенником.

Встреча Делонгов с президентом Хейсом была во многом формальной. «Он ничего не знал об исследованиях Арктики, – писала Эмма, – и принял нас из чувства долга». Если вечер и показался им скучным, это отчасти объяснялось неприятием алкоголя со стороны первой леди Люси Хейс – из-за отказа от подачи алкоголя ее даже прозвали Лимонадной Люси. Поговаривали, что при Хейсах в Белом доме «вода лилась рекой».

Учитывая явное безразличие президента Хейса к грядущей полярной экспедиции, Эмма надеялась, что чуть более живая миссис Хейс спасет положение, «но даже она не сумела скрасить этот вечер». Когда Делонги собрались уходить, Люси вручила им огромный букет, что Эмма сочла любезным, но насквозь «фальшивым» жестом.