Хэмптон Сайдз - Царство льда [litres]

Нагруженная провизией и палаткой шлюпка качалась на санях Макклинтока. Моряки привязали к ней длинные брезентовые лямки и тащили ношу вместе с собаками. Порой от хасок было больше проблем, чем помощи. Они рычали и скалились друг на друга, несколько раз морякам приходилось разнимать их драки. Среди неровных льдин собаки постоянно выскальзывали из упряжи и, по свидетельству Мелвилла, «безнадежно запутывались в поводьях, подобно целому ведру угрей».

На четвертый день пути стало очевидно, что им не достичь острова Генриетты, таща за собой шлюпку, забитую тонной припасов, поэтому Мелвилл решил оставить лодку, взять провизии на один-единственный день и совершить «рывок» к цели. День был ясный и солнечный, и очертания острова Генриетты были такими четкими, что Мелвиллу казалось, будто он может коснуться их рукой. «Черные зазубренные скалы», – писал он, – были «испещрены железными прожилками» и словно бы оплавлены в «огромной доменной печи». Моряки поспешно установили шлюпку на высоком торосе и рядом с ней поставили черный флаг, который должен был стать ориентиром для их возвращения. На конце шеста Эрихсен на всякий случай укрепил свою яркую войлочную шапку.

Мелвилл понимал, что оставлять лодку и провизию «весьма опасно» и что без проблем вернуться к ней можно будет лишь «с изрядной долей удачи», особенно если установится плохая погода. Но он не видел другого способа достичь острова Генриетты, оставив себе хоть жалкий шанс вернуться на корабль живыми и невредимыми.

Существенно облегчив свою ношу, они продвинулись достаточно далеко. На следующее утро, позавтракав свиными копытцами, приготовленными в бараньем бульоне, они снова двинулись в путь, но тут выяснилось кое-что тревожное: неумолимое солнце, сиявшее накануне, повредило зрение Данбара – его поразила сильная снежная слепота. Закаленный китобой большую часть жизни провел в море и немало бывал в Арктике, но никогда еще не страдал от этого старого как мир недуга – офтальмии, ожога конъюнктивы, болезни сварщика. Самый зоркий из всех, Данбар должен был служить проводником и идти впереди остальных, выбирая самый безопасный путь. Но он не видел и своей руки. У него слезились и подергивались глаза, он мучился от жжения. Его зрачки были сужены, а роговица воспалена. Перед глазами у него танцевали странные точки. И все же Данбар не готов был признать эту ужасную правду – и не сказал о своем недуге, пока остальные не заметили, что с ним явно что-то не так.

Мелвилл попытался поддержать Данбара и велел ему ехать в санях. Ему не стоило ковылять по льду, как пьянчуге, ведь так он мог покалечиться. Но ледовый лоцман отказывался быть обузой. Когда Мелвилл приказал ему сесть в сани, Данбар воскликнул: «Тогда оставьте меня здесь!»

«Он всячески умолял меня бросить его на льду, – написал Мелвилл. – Он впервые в жизни оказался сломлен, и это терзало его». Несмотря на отчаянные протесты Данбара, моряки усадили его в сани («что пришлось старику не по нраву», – заметил Мелвилл) и двинулись дальше. Теперь ледовым лоцманом стал Эрихсен, который вышел вперед, вооружившись черным флагом.

Острова они уже не видели – он скрылся за пеленой метели. Однако Мелвилл шел по компасу и точно знал, что они уже почти у цели. Моряки взяли хороший темп и не останавливались, пока сани не провалились под лед и едва не погрузились в холодную морскую воду. Беспомощно проклиная все на свете, Данбар схватился за поперечную планку. Эрихсен поспешил ему на помощь. Крупный, мускулистый датчанин одним рывком вытащил сани из воды и установил их на льду, словно перед ним была лишь детская игрушка. Восхищаясь «геракловой силой» Эрихсена, Мелвилл гадал, что бы они без него делали. В этот раз он практически наверняка спас жизнь Данбару.

Тем же вечером, 2 июня, шестеро мужчин ступили на берег острова Генриетты. Окрыленные, усталые и обрадованные, они пересекли небольшую полоску пляжа и вышли к черным скалам, поросшим мхом и лишайником. Они впервые за 642 дня ступили на землю. Данбар пришел в восторг от возможности «пройтись по суше». Было здорово и в то же время странно снова оказаться на твердой земле. Ходить по ней было совсем не так, как ходить по наклонной корабельной палубе или по плавающим заснеженным льдинам. Ноги моряков совсем отвыкли от этого, из-за чего поначалу их походка была неуверенной и нетвердой.

Хотя остров Генриетты образовался еще в древности – вулканическим породам на острове было не менее пятисот миллионов лет, – до высадки отряда Мелвилла на него, судя по всему, не ступала нога человека. Осознание этого вызвало у механика сложные чувства: похоже, открытие острова показалось ему и прекрасным, и жутким. Ради этого и жили все путешественники, именно это и толкало их к исследованиям. Именно эта радость и искупала все их лишения. В то же время Мелвиллу было страшно. Никто и никогда здесь не бывал. Возможно, здесь никто и не должен был оказаться. «Мы молча осматривали окрестности, – писал он. – Тишина была ужасна». Они высадились на «черном чудище», крутые мысы которого вздымались к небесам «многие века, многие тысячелетия, ожидая нашего прибытия».

Они достигли края света. Более чем на тысячу миль на восток и почти на тысячу миль на запад остров Генриетты был самой северной точкой земли, одиноким осколком суши в суровой Арктике. В этой части света не было твердой земли, которая находилась бы ближе к крыше мира.

Мелвилл объявил эту девственную землю американской территорией «во имя великого Иеговы и президента Соединенных Штатов». Затем он «крестил» остров несколькими каплями бурбона из маленькой плетеной фляги. Эрихсен установил среди скал американский флаг. Позже, поднявшись выше на берег, отряд Мелвилла довольно осмотрел ледовое поле, сквозь которое они пробились к земле. В десяти милях от них виднелся призрачный силуэт затертой во льдах «Жаннетты», которая сместилась в сторону под тревожным углом.

На следующий день им предстояло поспешить. Но пока что они разбили палатку, залезли внутрь и, по словам Мелвилла, быстро погрузились «в объятия Морфея».

На борту «Жаннетты» доктор Эмблер и капитан Делонг исступленно искали источник заражения. Симптомы проявились еще у нескольких членов команды, и Эмблер не на шутку встревожился.

Сначала подозрение пало на систему опреснения воды. Делонг приказал полностью разобрать аппарат и внимательно проверить, нет ли там признаков проникновения свинца в воду. Внутри было обнаружено несколько свинцовых переходников, однако все они были в таком хорошем состоянии, и казалось маловероятным, что именно они вызвали все острые симптомы.

Эмблер смог найти корень проблемы лишь на следующий день. На ужин были тушеные помидоры, которыми они уже несколько месяцев питались почти каждый вечер. Одному из матросов на зуб попалось что-то твердое, и он вытащил изо рта металлический шарик. Внимательно изучив содержимое своих тарелок, остальные моряки нашли и другие шарики. Они не придали этому значения, но вдруг кто-то спросил: «Кто стрелял по томатам?»