Шэрон Пенман - Королевский выкуп. Капкан для крестоносца

Тем вечером ожидалось выступление трубадуров, но замок еще бурлил в приготовлениях к развлечениям. Джоанне сообщили, что госпожа Аделаиза наверху с больным мужем; графа Раймунда в зале тоже не оказалось. Кардинал Мелиор диктовал письмо архидьякону, выполнявшему по совместительству обязанности писца. Анна и Алисия раскрыв рты слушали Мариам, читавшую им трагическую историю про любовь Тристана и Изольды. Сэр Стивен де Тернхем и придворные рыцари Джоанны и Беренгарии коротали время, бросая кости, а Беренгария играла в шахматы с Раймоном-Роже. Мальчик выиграл первую партию и очень этому радовался. Джоанне было очевидно, что невестка очень расположена к юному племяннику графа Тулузского. Наблюдая за ними, она подумала, что из Беренгарии получится хорошая мать. «С Божьей помощью», – торопливо добавила Джоанна, ибо все в Его руках. Поскольку мысли о детях часто навевали на нее печаль, молодая королева покинула зал, сопровождаемая своими собаками.

Лето в этом южном климате не торопилось уходить. Сентябрьское солнце согревало лицо, сад полыхал яркими красками цветов, небо над головой было бирюзово-синим, синее даже глаз этого несносного графа из Тулузы. Она нашла скамейку и присела, собаки с наслаждением растянулись на траве, и Джоанна позавидовала на минуту той жизни, которую ведут они. Вот было бы здорово отогнать прочь все страхи и порадоваться царящему в саду Аделаизы покою, не думая о брате и о тех ужасах, которые его ждут, стоит ему попасть в лапы французского короля.

В отличие от Алиеноры и Беренгарии Джоанна лично встречала Филиппа – они познакомились три года назад на Сицилии. Он будто даже влюбился в нее и уделял ей столько внимания, что у некоторых зародилась мысль, не вознамерился ли Филипп сделать ее своей королевой. Но она-то знала: он слишком ненавидит Ричарда, чтобы сочетаться браком с его сестрой. Да и Ричард не дал бы согласия на этот союз. Джоанна улыбнулась, вспомнив, как обрадовался брат, когда она заверила его, что не собирается выходить замуж за французского короля. Ни одна корона христианского мира не вознаградит за обязанность делить ложе с Филиппом.

Тут ее псы вскочили и, виляя хвостами, понеслись навстречу подходящему к калитке человеку. Джоанна выпрямилась на скамейке и напряглась, глядя как Раймунд де Сен-Жиль входит в сад и направляется к ней.

– Можно? – спросил он и дождался ответного кивка, прежде чем сесть на скамейку.

Ахмер и Звезда тут же улеглись у его ног, и ей подумалось, что ему удалось даже собак расположить к себе. В руке он держал одинокий алый пион, который с шутливым поклоном преподнес королеве.

– Много дней я искал шанс побыть с тобой наедине, леди Джоанна. Мне хотелось поблагодарить тебя.

– Тебя не за что меня благодарить, милорд граф.

– Не согласен, миледи, – с улыбкой возразил он. – Строго между нами, архиепископ Беренгуэр и виконт Педро не горят рвением очистить Нарбонн от катаров. Но ни один и слова не сказал, когда меня приперли спиной к скале. Ты была единственной, кто бросил мне веревку.

Джоанна не знала, что на это сказать, поэтому промолчала. Раймунд наклонился и погладил Ахмера. А потом удивил его хозяйку, заявив:

– Надеюсь, твой брат понимает, какой бесценный бриллиант обрел в лице жены? Знаешь, она ведь извинилась за то, что навлекла на меня гнев кардинала. Я успокоил ее, сказав, что по его убеждению я и так на полпути в ад.

– А ты действительно на полпути в ад?

– Послушать Мелиора, так я уже обречен и проклят, – весело ответил граф. – Я не разделяю его ревностного стремления сжигать еретиков на кострах. Евреи засвидетельствовали некоторые из моих хартий, и поэтому кардинал считает, что я не слишком сблизился с ними. Мне намного приятнее общество трубадуров, а не клириков. Мне больше нравится впадать в плотский грех, чем отрекаться от него. Я не верю, что Всевышний создал этот мир с его непревзойденной красотой и не желал, чтобы мы наслаждались им и вкушали земных радостей.

– Ты бы процветал на Сицилии, граф Раймунд.

– Как кедры ливанские? [20] Псалмы 36:35. – пошутил он, дав ей понять, что для подозреваемого в ереси он слишком хорошо знаком с Библией.

Она покачала головой, не веря уже больше, что это один из проклятых. Ей было как-то не по себе из-за того, что он находился так близко – достаточно близко, чтобы видеть ресницы, которым позавидовала бы любая женщина, и острый, как бритва, край подбородка. Но любопытство взяло верх над осторожностью.

– Расскажи мне про катаров, – попросила королева.

– Ну, начнем с того, что сами они себя так не называют. Эти люди величают себя христианами, потому что верят, будто их вера искренняя, а вот римская церковь попала в клещи дьяволу. Я говорил, что это миролюбивые души, отвергающие насилие, но про наличие у них такта или дипломатии не упоминал, потому как их эпитеты для римской церкви включают такие, как: Великий Зверь, Блудница Вавилонская, Церковь Волков и – этот мой самый любимый – Распутница Апокалипсиса.

Джоанна сжалась. Она-то угадывала насмешку в голосе собеседника, а вот папский легат его юмора явно не уловил бы. У нее начало складываться убеждение, что Раймунду нравится ворошить палкой муравейник, точно так же, как ее братьям.

– Но во что они верят? – спросила Джоанна.

– В то, что материальный мир – творение дьявола и должен быть отвергнут. Иисуса катары считают ангелом, а не сыном Божьим, и его явление народу в образе смертного не более чем иллюзия. А раз так, он не мог умереть, а следовательно и воскреснуть. Дева Мария тоже ангел, а не настоящая женщина. Поклоняются они нашему Богу, и хотя он и добр, но не всемогущ, и его борьба с дьяволом бесконечна. Катары учат, что человеческие души принадлежат падшим ангелам. Они верят, что мы переживаем ад на земле, и когда я наблюдаю страдания, которые причиняем мы друг другу, то мне трудно убедить себя в их неправоте.

– А верят ли они в рай?

– Да, но туда могут попасть только «добрые христиане». А еще верят в переселение душ. Человек, который вел праведную жизнь, реинкарнируется в тело, более подходящее для духовного развития. А злодей опустится ниже, и даже может возродиться животным. Те, кто приемлет это кредо, величают себя «верующими», но немногие просят дать им консоламентум прежде того часа, когда смерть приблизится к ним, потому жизнь «доброго христианина» крайне нелегка. Как только мужчина или женщина становится священником, он или она должны отречься от всего, что раньше им было дорого, даже от семьи. Дело в том, что катары рассматривают все земные привязанности как зло, сковывающее людей с жизнью плоти, а это препятствует их спасению. Зато они снисходительны к грешникам, и это еще одно, что отличает их от нашей церкви.