Роберт Фаббри - Веспасиан. Павший орел Рима

— Теперь всё понятно.

— Ещё как понятно, разрази меня гром! Я разберусь с этим ублюдком, пусть только выкарабкается. Но почему ты не сказал мне, что они собирались меня убить?

— Потому что в этом случае Нарцисс убил бы меня.

Плавтий печально улыбнулся.

— Если мы сейчас не остановим Корвина, Нарцисс убьёт нас обоих. Как остановить мятежный легион, не ввязываясь в схватку с врагом, чтобы не загубить всё вторжение?

— Нарцисс уже об этом подумал. Я мог бы сделать это силами кавалерии Луция Пета и моего брата.

Плавтий вопросительно посмотрел на Веспасиана.

— Ну, хорошо, — сказал он, помолчав. — Мне остаётся лишь верить тебе, поскольку, похоже, ты хорошо понимаешь, что у Нарцисса на уме. Бери, что тебе нужно, и поторопись. Я буду рядом. Сегодня во второй половине дня, во время отлива, я постараюсь перебросить на другой берег два легиона. Поскольку Корвин начал поход на север, я вынужден закончить то, что этот вероломный гадёныш начал. Ибо если этого не сделать, бритты расценят это как проявление слабости. Вполне может статься, что на долю Клавдия не останется никаких сражений.

— Возможно, генерал, это не так уж и плохо. Главное, чтобы он первым вошёл в Камулодун.

— Согласен, — сказал Плавтий и снова задумался. — Клавдий получит то, что ему нужно, не выставляя напоказ свою полную беспомощность как командующего.

— Интересно, Нарцисс уже подумал об этом?

— Этот хитрый грек? Хороший вопрос.

— У меня приказ никого не пускать на тот берег, — стоял на своём центурион Девятого Испанского легиона, которому было поручено охранять южный берег Тамезиса. Чтобы придать вес своим словам, он браво отсалютовал и гордо расправил плечи.

Веспасиан низко наклонился, сидя в седле, и его лицо оказалось вровень с лицом центуриона.

— Ничуть не сомневаюсь, центурион, но у меня есть приказ на него переправиться. Причём исходит этот приказ от самого Авла Плавтия. В то время как ты получил свой от легата Корвина. Скажи мне, кто из них двоих главнее?

Центурион сделал каменное лицо.

— Генерал, господин, но Корвин сказал мне, что Плавтий погиб и теперь главнокомандующий он сам. Никто не может переправиться на тот берег до прибытия легата Геты.

— Он так и сказал? Уверяю тебя, центурион, Плавтий жив. Более того, он лично казнит тебя, как только будет здесь примерно через три часа. Особенно, если застанет нас сейчас, пока мы будем спорить по поводу того, кто командует его армией. — Веспасиан большим пальцем указал себе за спину. — Более того, здесь есть легат, префект кавалерии и три сотни солдат, которые подтвердят, что ты чинил мне препятствия, не давая возможности выполнить генеральский приказ.

— Плюс простой римский гражданин, — добавил Магн.

— Верно. Плюс простой римский гражданин.

Сабин шагнул вперёд.

— Центурион Квинтиллий, если не ошибаюсь?

— Да, легат, рад снова видеть тебя, легат! — гаркнул Квинтиллий, вытягиваясь в струнку.

— А я тебя, центурион. Не хотелось бы, чтобы эта наша встреча стала последней.

— Верно, легат, не хотелось бы.

— Так что же нам делать?

Квинтиллий нервно огляделся по сторонам и сглотнул комок.

— Думаю, что в данных обстоятельствах я должен пропустить вас.

— Весьма разумное решение.

— Но вам придётся ждать по крайней мере два часа, пока начнётся отлив. Вода пока ещё стоит слишком высоко.

Веспасиан развернул коня.

— Только не для этих парней. А теперь скажи мне, Квинтиллий, в какую сторону двинул Девятый легион?

Центурион указал на два невысоких холма-близнеца на том берегу, поросших редким леском, примерно в четверти мили от них.

— Легион исчез между этих холмов, господин, направляясь на северо-восток. Главное, нужно двигаться между ними, а не через них. Местный земледелец сказал нам, что на одном из них — не знаю, каком именно, — есть святилище, посвящённое здешнему богу Люду, которого лучше не гневить.

— Спасибо тебе, центурион, что предупредил нас. Я замолвлю генералу за тебя словечко. Скажу, что ты нам помог. Итак, Пет, твоим ребятам пора намочить копыта.

— Боюсь, долго я так не протяну, — сказал Сабин, клацая зубами, когда они отдалились от холмов на три или четыре мили. — Если не сделать привал, я свалюсь с коня.

Веспасиан посмотрел на небо. Багровое солнце уже клонилось к горизонту.

— Уговорил, сейчас сделаем привал. В любом случае сегодня нам их уже не догнать. Пет, прикажи своим парням строить лагерь.

Батавы взялись выполнять приказ. К наступлению ночи лагерь был готов: окружённый канавой глубиной в три фута, небольшим валом и палисадом из переплетённых ветками орешника шестов высотой примерно в половину человеческого роста. Впрочем, сам лагерь был маленьким и тесным. Места хватало лишь для трёхсот всадников и их лошадей. Последних даже не стали распрягать — на тот случай, если ночью придётся подняться по тревоге. А ещё лагерь был невесёлым. По очевидным причинам Веспасиан запретил разводить костры. Мокрые батавы дрожали в своих плащах. Многие, чтобы согреться, легли спать под брюхо своих лошадей, рискуя получить в дополнение к своим страданиям мощную струю конской мочи.

— По идее, Плавтий дошёл до переправы и теперь стоит лагерем на этом берегу, — сказал Веспасиан, растирая Сабину плечи, чтобы тот хотя бы чуть-чуть согрелся. Вокруг них, нахохлясь, сидели остальные — угрюмо жевали холодный ужин, тихо переговаривались. Магн откусил от ломтя солонины.

— Что, по-вашему, он будет делать завтра?

— Оставит один легион на северном берегу реки, один — на южном, после чего поспешит с оставшимся нам вдогонку, — предположил Сабин. — На тот случай, если у нас не получится остановить Корвина.

— Ты хочешь сказать, он нападёт на Девятый легион, если тот не остановится?

Веспасиан пожал плечами.

— По крайней мере, он пригрозил это сделать, если ничего другого ему не останется. Выбора у него нет. Он знает, что жизнь его в опасности. Если Нарцисс не сможет обеспечить Клавдию личную победу, как он это обещал, он просто самоустранится. Вся вина ляжет на Плавтия. Генерал получит от императора вежливую записку, в которой Клавдий попросит его совершить достойный генерала поступок.

Магн несколько мгновений задумчиво жевал солонину.

— Думаю, такую записку получит не он один.

— Боюсь, что ты прав, дружище. Мы с Сабином слишком много знаем. Помнится давно, бабушка предупреждала меня, чтобы я не ввязывался в интриги сильных мира сего. Ибо в конечном счёте им нужна только власть. Люди нашего класса для них — лишь инструмент для достижения целей, который потом можно за ненадобностью выбросить. Пока всё идёт хорошо, мы им нужны. Но стоит чему-то пойти не так, как задумано, как мы тотчас превращаемся в обузу, потому что слишком много знаем, и от нас нужно избавиться.