Росс Лэйдлоу - Юстиниан

Несмотря на новое, римское, имя, несмотря на почти полное погружение в римскую культуру, он всегда будет чужим для этих людей, в мрачном отчаянии думал Пётр. Надежды матери, доброта дяди, его собственные амбиции — всё это ничего не значило. Не стоило и покидать родной Тауресиум — всё равно теперь придётся туда вернуться. Самонадеянный маленький варвар вздумал прыгнуть выше собственной головы — и был наказан...

— Так и думал, что найду тебя здесь! — голос Валериана прозвучал сурово и обвиняющее, вырвав Петра из горьких раздумий. — Утопаешь в жалости к себе? Не поможет, сам знаешь. Сдашься перед Неархом — признаешь, что он прав!

— А разве это не так? — рыдание вырвалось из груди Петра. — Мне просто показали, кто я есть на самом деле. Надо смотреть правде в глаза, Валериан, гот, да ещё воспитанный в семье бывшего раба... я никогда бы не смог здесь чего-то добиться!

— Послушай себя! — резко оборвал его Валериан. — Великий боже, парень, где твоё достоинство? Человек может стать всем, чем захочет, если он верит в себя. Павел был иудеем — но гордился тем, что он римлянин. Император Веспасиан разводил мулов, прежде чем стать в ряды римских легионов. Диоклетиан был варваром — и его купили на рынке рабов, — но это не помешало ему стать одним из величайших римских императоров. Я мог бы продолжать...

— Так ты всё ещё друг мне?

— Даже отвечать не желаю! — в голосе Валериана зазвенело презрение. — Твоими товарищами останутся и другие, но только если ты сумеешь постоять за себя. Убегая от драки, ты просто подтверждаешь всё, сказанное Неархом, — и он остаётся победителем. Ответь ему — и всё, им сказанное, потеряет цену и вес. Единственное, что сейчас действительно важно: твоей чести брошен вызов — и ты должен защитить её.

— Но как?! Я не в состоянии обвинить его в клевете или подать на него в суд, я ведь всё ещё ученик! А что касается моего дяди Родерика, то я не хотел бы втягивать его в это. Кроме того, сказанное Неархом фактически является правдой!

— Послушай, Пётр... ты сейчас думаешь, как римлянин. Но мы говорим о твоей личной репутации. Что бы сделал в подобном случае гот?

Пётр задумался, вспомнив деревушку, в которой вырос.

Формально подчиняясь римским законам, независимые жители Тауресиума предпочитали решать все споры по обычаям своих предков. Там, дома, мужчина, не ответивший на вызов, считался ничтожеством и вскоре становился изгоем...

— Что ж... у нас любой может защитить свою честь, вызвав обидчика на бой. Это называется Суд битвы — и судья в нём только бог.

— Другими словами — дуеллум, поединок двоих... Кстати, что интересно, это архаичная форма беллум, войны. Мне нравится! Сразу вспоминаются Ахилл и Гектор в Троянской войне. Это мало напоминает римские способы сведения счетов, но зато сразу положит хвастуна Неарха на лопатки. Вот теперь передо мной прежний Пётр, а я-то уже боялся, что потерял его навсегда. — Валериан ухмыльнулся и похлопал друга по плечу. — Я знаю тут неподалёку маленькую винную лавку возле Феодосийской гавани — там можно купить неплохое вино. И без примеси смолы! Чаша-две-три хорошего вина помогут нам составить план действий.

Что-то щёлкнуло в мозгу Петра, и без того кипящем от этого мучительного личностного кризиса, который он сейчас переживал. Плохо ли, хорошо ли это было, но теперь он — Пётр Савватий, юный римлянин, которому прочат прекрасное будущее в юриспруденции, и это его судьба, его путь. Гот Управда принадлежал прошлому, и там он и должен остаться.

— Спасибо, Валериан! — тихо произнёс молодой человек, чувствуя огромную благодарность к другу, который помог ему взглянуть на всё со стороны. — Одна лишь мысль тревожит меня: почему Неарх так озлоблен? И откуда у него сведения обо мне? Насколько я помню, я никогда и ничем не задел его.

Валериан рассмеялся.

— Это не имеет значения. Ты ещё зелен... в некотором отношении, Пётр. Ты популярен, красив, успешен — у тебя есть всё, чего нет у Неарха. Более чем достаточно, чтобы заставить его позеленеть от ревности и зависти. Он состоит в родстве с управляющим, а тот имеет доступ к конфиденциальным сведениям об учащихся. Люди такого сорта, как наш Неарх, тешат своё ущемлённое самолюбие тем, что стараются любыми способами низвести других до своего уровня. Природа человеческая непостоянна, мой друг. За спиной каждого Марка Аврелия, которого ты встретишь в жизни, вполне может скрываться Калигула.

— Как я начинаю понимать — да! — мрачно кивнул Пётр. Потом улыбнулся чуть веселее: — Ладно. Пойдём, оценим твой винный погребок.

Между Феодосийскими стенами и старинным валом Константина, уже частично разобранным, протянулись западные окраины Константинополя — странный район, где огромные пространства были заняты монастырями, храмами, рынками и виллами. Здесь же находились городские цистерны — резервуары, частью открытые, частью спрятанные под землёй, носившие имена знатных военачальников и именитых горожан (Аэций, Аспар, Мокий и т.п.). Одна из таких огромных подземных цистерн, Цистерна Нома, блестящего деятеля времён войны с Аттилой, была выбрана для проведения поединка между Петром и Неархом.

Что касалось безопасности и секретности — власти университета неминуемо вмешались бы, узнай они о публичном сведении счетов между студентами, — то выбор места был идеален. Доступ в цистерну был получен благодаря взятке, поднесённой нескольким служащим из Управления акведуками и канализацией, находившегося в ведении префекта.

Объявление о поединке — борьбе врукопашную — свидетельствовало о вызове, брошенном Петром Неарху, чтобы обелить себя в глазах своих товарищей. Этот вызов был встречен с энтузиазмом и восторгом всеми теми, кто был свидетелем сцены в купальнях. Симпатии склонились в сторону Петра, что привело Неарха в бешенство и заставило принять вызов. Пётр приобрёл нечто вроде статуса героя, который проявил силу духа и храбрость в ответ на подлую провокацию, — и это мнение уже не мог изменить даже результат поединка.

Однако чем ближе становился час схватки, тем большие сомнения одолевали Петра. Борьба врукопашную не считалась запрещённой, но была крайне жестокой: здесь, в соответствии с правилами, допускались удары руками, ногами, укусы и даже выдавливание глаз. Неарх же был не тем противником, от которого стоило ждать благородства. В конечном итоге Пётр может оказаться раненым или даже покалеченным — и эта мысль вселяла в юношу ужас. Не раз и не два приходила ему в голову мысль отказаться от поединка, впрочем, он гнал её от себя: это навсегда и бесповоротно погубило бы его репутацию. Затем, неожиданно, пришло решение... постыдное, но слишком заманчивое...

Сердце Петра бухало в груди всё болезненнее, пока они с Валерианом спускались по лестнице, ведущей на дно цистерны. В свете факелов, висящих на стенах, открылась величественная и мрачная картина. Каменные столбы, увенчанные коринфскими навершиями, высились, словно каменный лес, вырастая из подземного озера и поддерживая тяжёлый каменный потолок.