Владимир Положенцев - Белая Бестия

— А вы где с ним познакомились? — задала неожиданный вопрос Анна.

Галя ухмыльнулась, села на лавку у стены. Потом вдруг вспомнив, приподнялась, перекрестилась на образа.

— Тебе — то что? Слыхала я, что ты тоже вляпалась в любовную историю, на том и погорела.

Надо же, подумала Белоглазова, Лёва передал их беседу слово в слово. Вряд ли Галя сама знает так много про неё.

— Было дело, — кивнула Анна. — Как дура влюбилась в пленного красного офицера. Упросила лично генерала Деникина его не расстреливать. А он оказался большевистским лазутчиком.

Она подробно рассказала как ходила спасать бывшего штабс-капитана Императорской армии Владимира Половникова в тыл врага и как пришлось его убить. Выслушав историю, Галина подошла к Анне, взяла ее за руку:

— Мужикам верить нельзя, это я уже давно поняла. Дашь с ними слабину-считай пропала. Я и с Нестором начала с того, что поставила его на место.

— Как так? — в самом деле заинтересовалась Анна.

— Хм, интересно? Он пришел в ко мне в школу — я преподавала в Гуляйполе — и потребовал книгу о философии Сократа. Я еще удивилась, зачем она ему? Рисуется что ль передо мной? Книга была, но я сказала что читать её он может только здесь, в библиотеке, выносить нельзя. Так он раскричался, грозился пристрелить меня. Тогда я швырнула книгу ему в лицо.

— Да ну!

— Слушай дальше. В Нестора не попала, книга шмякнулась о стенку. Подними! — сказал мне он. Но не на ту напал — сам поднимай! — ответила я. Махно достал револьвер, взвел курок. А я спокойно села за стол и принялась что-то писать. И он сдался. Подошел ко мне, приобнял за плечи, сказал: «Ты моя женщина».

— Ну а он-то твой мужчина?

Галя сняла шапку, помяла ее в руках, ответила после некоторой паузы:

— Не знаю. Мы не венчаны, я его коханка, возлюбленная. Мне хорошо и интересно с ним. Он мне не запрещает ничего, а это главное. Я иногда даже вожу повстанцев в атаки, сама рублю белых или красных, как придется. Но больше мне нравится просвещать людей, рассказывать им об анархизме. И ставить всякие спектакли. Понятно?

— Что?

— Тебе же Задов предложил устроить спектакль с убийством моего Нестора. Вот я этим и займусь. Эй, Тимофей, ну где ты там!

В хату наконец вошел повстанец с медным, мятым тазом, наполненным водой, на его плече висело полотенце.

— А мыло?

— Мыло? Нет мыла, матушка. Кончилось.

— Ладно, топай.

Галя поставила тазик у окна, сполоснула свое лицо. Посмотрелась в темное полуслепое зеркало под остановившимися ходиками. Довольно улыбнулась, показала себе язык, рассмеялась:

— Меня кличут в армии красной валькирией, ну еще с тех времен когда мы с красными дружили, ты Белая бестия. Сойдемся, а? Можешь звать меня Гапой. Мое настоящее имя Агафья, мама звала Гапочкой, а я посчитала, что Галочка красивше. Но для друзей я по-прежнему Гапа. А хлопцы меня почтительно, как ты слышала, называют матушкой. А тебя как по-простому? Не величать же бестией.

— Можешь называть Нюсей, если нравится.

— Нюся! Ха-ха. Ладно. Гапа и Нюся. Красная валькирия и Белая бестия. Здорово!

Странно, что Гапа умалчивает о своем монастырском прошлом, где её нарекли послушницей Анфисой, — подумала Анна. По словам начальника контрразведки Васнецова, там она каким-то образом спуталась с сыном барона Корфа и уехала с ним в поместье под Уманью, чтобы обвенчаться. Но старый барон категорически отказался признавать невесту. Агафья вернулась в монастырь, но ее оттуда прогнали из-за разразившегося скандала. Видно, не любит Гапа вспоминать эти свои страницы биографии, решила Белоглазова. И чего это она так активно набивается в подруги? Но это, конечно, на руку. Гапа может знать то, что Васнецов посчитал дополнительным заданием для Анны и Петра. Выяснить где махновцы спрятали золото и бриллианты, похищенные в конце августа в банках Екатеринослава. «Хованием» награбленного занимался брат Махно Григорий и некто Исидор Лютый. Но буквально через несколько дней оба были убиты в стычках со слащевцами. Вместе с ними, по странному стечению обстоятельств, погибли и те повстанцы, что помогали им прятать награбленное золото. Возможно, клад оставил для себя сам Махно.

Галина вынула из-за пазухи пачку розовых бумажек, бросила на стол.

— Что это? — спросила Анна и взяла одну из бумажек. В центре череп с костями, от которого отходят вроде как снопы пшеницы. Сверху по бокам номер А-001, снизу надпись — 50 рублей, кредитный бон 1-ой Революционной армии повстанцев Украины, 1919.

— Деньги махновские. Раньше были маленькие купюрки с портретом Батьки и серпом и молотом, а теперь вон какие солидные. Дрянь, конечно, но в нашей республике сойдет.

— Республике?

— Конечно. Скоро создадим свою федерацию, махновскую. Сила есть, деньги вон теперь тоже. Ха-ха. Шучу. Это Нестор мечтает о государстве, а я думаю когда лучше в Румынию бежать и с чем. Там эти бумажки не нужны. Что так на меня смотришь? Думаешь не понимаю, что Ленин нас рано или поздно раздавит? Да, да именно Ленин. Деникина я в расчет не беру. Уже теперь понятно, что его войско долго не протянет. Ну что толку даже если он возьмет Москву? Никакого. Белые почти на издыхании. Ленин с Троцким соберут дивизии из финнов с китайцами и ударят по Деникину с сокрушительной силой. Чухонцы за то, что свободу получили, на все готовы. Тем более за деньги. А китайцам и денег много не надо, зато их много. Ха-ха. А мы с тылу поможем. Ты же, подруга, пришла сюда не только Батьку убить, но и еще якобы подсказать где повстанцам прорыв делать. Да мы и сами знаем. Эх.

Тяжело вздохнув, Галина собрала в кучу розовые деньги, бросила их веером в потолок. А потом неожиданно схватила Анну за волосы, притянула к своему лицу:

— Вот что, подруга, это ты Лёве Задову можешь мозги крутить, а мне не получится. Я тебя насквозь вижу — ты что-то изощренное и жуткое задумала.

— Отпусти, — сказала почти не разжимая губ Белоглазова.

— А ты попроси как следует, ха-ха.

— Отпусти, говорю, пожалеешь.

— О, как.

Анна немного присела, вывернулась и через секунду одной рукой уже сжимала горло Галины, другой выхваченный из её кармана небольшой Браунинг. Приставила пистолет ко лбу любовницы Махно.

— А мне плевать что ты думаешь, — сказала Белоглазова. — Продырявлю тебе лоб и в окно выброшу. Мне терять нечего. Надоели вы мне, как мыши амбарные. К вам человек с открытой душой, а вы в нее только плюете. Ну что вы за люди, махновцы, а еще собираетесь федерацию свою создавать. Как, готова с архангелами встретиться?

Подтащив Галину к окну, Анна взвела курок Браунинга, засунула ствол в ноздрю махновской валькирии.

— Ну все, будет, — произнесла с трудом Кузьменко. Но в её черных глазах не было испуга. Крикнула: — Эй, Тимофей!