Владимир Положенцев - Белая Бестия

Его взгляд остановился на довольно плотной женщине средних лет в красном чепчике, которая на углу соседнего дома выкладывала на тележку из ведер овощи: помидоры, баклажаны, огурцы. Погрузила на повозку и глиняные кувшинчики, прикрытые тряпками. Возможно, собралась на местный рынок, который мужчина видел, идя из порта.

Подошел к торговке.

— Здравствуйте, мадам. — Поздоровавшись, он вернул на тележку, упавший на землю баклажан. — Я ищу имение русских дворян Белоглазовых. Мне сказали, что оно недалеко от этого храма. Слышали о них?

— Добрый день, месье. Русских всегда было у нас немало, а теперь особенно, — с готовностью к разговору, ответила розовощекая француженка. — Только «имение Белоглазовых» — звучит громко. Небольшой двухэтажный дом внизу улицы. Но после смерти хозяина, не помню, как его звали, его племянница дом продала. Видать, совсем дела пошли плохо.

— Анна?

— Кто?

— Племянницу зовут Анной?

— Не знаю, месье. Я с ней виделась редко, здоровались при встрече, а как зовут не знаю. Она приехала сюда в 1920 году, кажется, в октябре. Красивая, статная, из дому почти не выходила.

— Где же она живет теперь, если продала дом?

— Возможно, это знает месье Жюль, мой кузен, хозяин бистро, что за часовней Святого Бернардина.

Женщина указала рукой вверх по улице:

— Могу вам показать, месье, мне по пути.

— Благодарю, мадам. Позвольте.

Мужчина надел пиджак, положил свой портфель на тележку, взялся за ее ручки.

— Командуйте, мадам.

— Вперед, дрогой мой помощник! — засмеялась торговка.

Молодой, красивый мужчина, по произношению явно русский, ей понравился. Но он был больше похож на викинга, чем на русского — высокий, белобрысый, с голубыми глазами, тонкий нос, белое ровное лицо. Небольшой шрам над правой бровью, придающий мужественности. Русские, которых ей доводилось видеть, были в основном темноволосыми, кареглазыми «казаками» с несколько грубыми чертами лица. А этот прямо красавец. И выправка уверенная, наверняка офицер. Здесь теперь полно русских офицеров. Потеряли родину, бедные, вот и мыкаются по свету. Чего ищут, кого, а главное, зачем?

На повороте тележка колесом попала в сточную канаву, часть овощей рассыпалась. Принялись оба поднимать и столкнулись лбами. Зажмурились, каждый по-своему выругался, а потом рассмеялись.

— У нас в России это считается знаком судьбы, прологом к дружбе, — сказал мужчина. — Как вас зовут, мадам?

— Амели Бранкар, вдова сапожника Вивьена Бранкара. Умер мой муженек в прошлом году от морской лихорадки. Понесло его на рыбалку в ноябре, и простудился. Вот теперь овощи выращиваю, масло взбиваю. А вы?

— Поручик 4 роты русского лейб-гвардии Преображенского полка Май Луневский. Бывший поручик, конечно. Все мы, русские офицеры, теперь бывшие.

— Мне очень жаль, месье. Несчастная Россия, я слышала, теперь там правят варвары.

— Хуже, мадам. Варвары не скрывают своего варварства, а эти изображают из себя благодетелей, богоизбранных преобразователей мира. А у самих клыки хищные и руки по локоть в крови. Страшно то, что им многие поверили, а, значит, скоро и сами превратятся в таких же вурдалаков.

— Мне очень жаль, месье, — повторила Амели. — Здесь вашему брату тоже, как вижу, несладко. Многие страшно умирают.

Луневского передернуло от этого резкого словосочетания «страшно умирают». Да, она так и сказала «peur de mourir». При этом попала в точку. Именно из-за этого «страшно умирают», он теперь здесь, на Антибе. И именно поэтому ему нужно Анна Белоглазова.

Амели помяла белой, еще не убитой тяжелой работой рукой, персиковый подбородок.

— Если… если не найдете свою Анну, месье… Я живу вон в том доме. Впрочем, вы знаете в каком. Заходите.

Поручик остолбенел. Ну и француженки. Много о них слышал, но впервые столкнулся нос к носу. Не успела мужа на тот свет проводить, уже незнакомого мужика в дом, не моргнув глазом, приглашает. А что, может, и надо так жить — легко, по-французски, не заморачиваясь? Устроили лягушатники пять революций и хоть бы что. И Франция жива, и сами не тужат. Правильно. Жизнь коротка, как спичка и так же быстро сгорает.

Возле бистро Луневский попрощался с торговкой лишь учтивым кивком головы. Но посмотрел на неё с таким недвусмысленным выражением, что щеки женщины вспыхнули, она опустила глаза и, игриво захохотав, потянула тележку на рынок.

Трактирщик месье Жюль оказался не менее разговорчивым человеком. Он выслушал вопрос Луневского об Анне Белоглазовой с такой сосредоточенностью на лице, будто тот говорил ему о будущем Франции. Предложил стаканчик прохладного красного Мерло и начал жаловаться: война закончилась победой уже 6 лет назад, а жизнь не становится лучше. Правительство задрало налоги на выращивание винограда, отчего виноделы подняли цены на вино и он вынужден покупать его для своего бистро по бешеным ценам. Это отпугивает клиентов и они предпочитают употреблять самодельную кислятину. После слова «кислятина», он состроил такую кислую физиономию, что Май тут же полез в карман и выложил на стойку несколько франков. Трактирщик взял одну монету, вторую отодвинул обратно Луневскому.

— Спасибо, месье, этого вполне достаточно. Пейте Мерло, я беру его у Пьера Базена из Граса. Он мой старый приятель и знает толк в вине. Нос у него уже фиолетовый словно баклажан, ха-ха.

Май сделал глоток и отметил, что вино действительно вкусное. С оттенками сливы, вишни, оливы и шоколада с кофе, а, значит, Мерло выдерживали положенное время в дубовой бочке. Луневский это знал, потому что его отец Юлиан Павлович выращивал виноград в своем поместье под Сочи и делился своими винодельческими тайнами с сыном. Май хорошо усваивал эти уроки, но сам виноделом не стал, не имел к этому тяги.

— Так что вы знаете об Анне Белоглазовой? — спросил поручик, уставший от болтовни трактирщика.

— Ах, да, — вспомнил тот суть изначального разговора. — Анна теперь живет в маленьком домике возле маяка Гаруп на мысе Антиб. Помогает смотрителю маяка старому Мишелю Бонье. Прибирается в церкви Нотр-Дам-де-ла-Гаруп, что недалеко от маяка. Там хранятся русские святыни, месье, которые были вывезены из России в прошлом веке. А еще есть икона Богородицы с младенцем. Её подарил церкви один из ваших графов. Хорошая девушка, очень красивая и гордая. После того как умер ее дядя, она редко показывается на людях. Все время находится на мысе. К ней пытались свататься и моряки, и владельцы отелей в Ницце, и банкиры. Да, сам помощник директора каннского банка месье Лепаж ей предлагал руку. Но… она предпочитает оставаться одна. Видно, ждала вас, месье…

Трактирщик рассмеялся неприятным смешком, но сразу понял, что сказал что-то лишнее и быстро сбросил улыбку с подвижного лица. Затоптался на коротких, кривоватых ножках.