Гэри Дженнингс - Осень ацтека

— Обычно принимающих крещение нарекают именем того святого, на день которого приходится совершение обряда. Поскольку сегодня у нас День святого Иллариона Отшельника, тебя назовут Иларио.

— Вообще-то я предпочёл бы другое имя.

— Что? Другое?

— Кажется, — осторожно сказал я, — есть такое христианское имя — Хуан.

— Ну да, есть, — отозвался Алонсо с озадаченным видом.

Видите ли, раз уж меня вынудили согласиться на христианское имя, я рассудил, что предпочтительнее будет получить имя, навязанное в своё время белыми моему покойному отцу, Микстли. Но нотариус, очевидно, никак не связал мои слова с казнённым вчера человеком, потому что заметил:

— Э, да ты, я смотрю, уже кое-что знаешь о нашей вере. Хуан, или, иначе, Иоанн, был любимым учеником Иисуса.

Я промолчал, ибо это для меня звучало тарабарщиной.

— Значит, ты бы хотел, чтобы тебя окрестили Хуаном?

— Ну, если нет никакого правила, запрещающего...

— Нет, запрета нет, но позволь мне спросить...

Алонсо снова повернулся к толстому священнику и, после того как они посовещались, сказал:

— Отец Игнасио говорит, что на этот же день приходится праздник не слишком известного святого Джона Йоркского, бывшего приором где-то в Англии. Джон — это на английский лад всё равно, что Хуан, так что тебе окрестят Хуаном Британико.

Большая часть его речи так и осталась для меня непонятной, а когда священник побрызгал мне на голову водой и дал полизать с ладони соли, я счёл весь этот ритуал полнейшей бессмыслицей. Однако выполнил всё, как от меня требовали, ибо это явно много значило для Алонсо, а мне вовсе не хотелось его разочаровывать.

Таким образом, я стал Хуаном Британико и — хотя, конечно, в то время об этом ещё не догадывался, — снова оказался жертвой злонамеренной игры богов, подстраивающих то, что смертным кажется случайными совпадениями. Хотя я в дальнейшем называл себя этим именем крайне редко, вышло так, что в конце концов его услышали иноземцы, даже более чуждые, чем испанцы, и это повлекло за собой некоторые весьма необычные последствия.

— Так вот, Хуан Британико, — сказал Алонсо, — а теперь давай решим, какие ещё занятия кроме испанского языка ты будешь посещать.

Он взял со стола священника бумагу и пробежался по ней взглядом.

— Наставления в христианском вероучении, это само собой. А если впоследствии ты почувствуешь призвание к духовному поприщу, то и латынь. Чтение, письмо — с этим можно подождать. Некоторые другие предметы преподаются только на испанском, так что и они подождут. Зато ремёслам обучают местные, и уроки ведутся на науатль. Скажи, что из этого перечня тебя привлекает?

И он начал читать список:

— Плотницкое ремесло, кузнечное ремесло, дубление кож, сапожное дело, сёдельное... шорное... выдувание стекла, разведение пчёл, прядение, ткачество, портновское ремесло, вышивка, плетение кружев, сбор милостыни...

— Попрошайничество? — изумлённо воскликнул я. — Ему тоже учат?

— На тот случай, если ты станешь монахом нищенствующего ордена.

— Вообще-то, — сухо заметил я, — у меня нет намерения стать монахом, но вот к нищенствующим я, пожалуй, принадлежу и сейчас. Раз уж живу в странноприимном доме.

Он поднял глаза от списка.

— Скажи-ка, Хуан Британико, хорошо ли ты сведущ в распознавании рисунков, составляющих книги ацтеков и майя?

— Учили меня этому как следует, — ответил я. — Но говорить, насколько хорошо я в этом сведущ, с моей стороны было бы нескромно.

— Не исключено, что ты смог бы оказать мне помощь. Я пытаюсь перевести на испанский язык те немногие старые книги, которые избежали уничтожения. Ведь почти все они были преданы огню как языческие, демонопоклоннические и вредные для спасения души. Теперь мне приходится разбираться с текстами, записанными с помощью рисунков. Большую часть их составили люди, говорившие на науатль, но есть и начертанные писцами из других народов. Как думаешь, мог бы ты помочь мне в них разобраться?

— По крайней мере, я мог бы попробовать.

— Хорошо. Тогда я попрошу, чтобы его преосвященство разрешил выплачивать тебе стипендию. Разумеется, на этом не разбогатеешь, но, по крайней мере, тебе не придётся чувствовать себя нищим, живущим за счёт подачек.

Он снова переговорил с толстым священником, отцом Игнасио, а потом сказал:

— Пока я записал тебя только в два класса. В тот, где я преподаю испанский язык, и в тот, где отец Диего преподаёт основы христианского вероучения. Остальные предметы могут подождать. Свободные часы ты будешь проводить в соборе, помогая мне разбираться в этих туземных книгах, которые мы называем «кодексами».

— Буду рад, — сказал я. — И большое тебе спасибо, куатль Алонсо.

— Теперь давай поднимемся наверх. Твои соученики, должно быть, уже сидят на скамьях и ждут меня.

Так оно и было. Помню, я испытал страшный конфуз, ибо оказался единственным великовозрастным детиной среди пары десятков мальчиков и четырёх или пяти девочек и почувствовал себя так же, как, наверное, мой двоюродный брат Йайак, которому тоже пришлось учиться в начальной школе Ацтлана вместе с мелюзгой. Кажется, в комнате не было ни единого паренька, достаточно взрослого, чтобы носить под мантией макстлатль, а немногие девочки казались и того моложе. Что ещё сразу бросилось мне в глаза, так это разница цветов кожи. Разумеется, белых испанцев среди учащихся не было вовсе, и большинство из них оказались такими же краснокожими, как и я. Однако в классе присутствовало немало детей с гораздо более светлой кожей, а двое или трое, наоборот, были гораздо темнее. Насчёт светлокожих я сразу сообразил, что они происходят от смешения испанской крови с индейской, но вот откуда взялись чернокожие? Допустим, матери их из нашего народа, но кто же отцы?

Правда, тогда я оставил возникший вопрос при себе и послушно сел на одну из лавок, в то время как мелюзга вытягивала шеи и подавалась вперёд, глазея на высящегося перед ними взрослого испанца и ожидая, когда начнётся первый урок. Сразу скажу, что к обучению Алонсо подошёл умно, с пониманием.

— Мы с вами, — произнёс он на науатль, — начнём с изучения гласных звуков испанского языка — а, э, и, о, у. Послушайте: точно такие же звуки имеются и в ваших словах: акали, тене, икститль, почотль, калпули.

Произнесённые им слова узнали даже самые младшие ученики, поскольку они означали «каноэ», «мать», «чёрный», «дерево сейба» и «семья».

— А теперь, — продолжил учитель, — вы услышите те же звуки в испанских словах. Вот послушайте. Акали — bаnса. Тене — dente. Икститль — piso. Почотль — polvo. Калпули — muro.

Он несколько раз повторил эти слова, подчёркивая схожесть звучания гласных, и только потом, чтобы мы не перепутали, объяснил — и показал! — что эти испанские слова обозначают.