Рут Дауни - Медикус и пропавшие танцовщицы

Уже не впервые Рус пожалел о том, что боги не дали ему доброй и умелой сестры. По словам Клавдии, единственная роль мужчины в женской гигиене сводится к тому, чтобы подобрать жене хорошую служанку — и больше не вмешиваться в эти дела. Хотя теоретическими знаниями Рус, в отличие от других мужей, обладал, за три года супружеской жизни как-то удавалось избегать применения их на практике. Валенс, конечно, должен знать. Но Рус не собирается спрашивать об этом Валенса.

Рус рассеянно смотрел на паутину, слабо подрагивающую от сквозняка в уголке окна его спальни. И вдруг подумал: девушка не может оставаться здесь дальше. Вот решение этой проблемы: надо найти комнату в доме симпатичной пожилой дамы, у которой всегда найдётся и сытный обед, и добрый женский совет и которая будет брать не слишком дорого. Да, это то, что надо. Он прямо с утра отправится на поиски и обязательно найдёт. А пока что — заглянуть на кухню и проверить, как там поживает его новое приобретение.

Он ухватил верхнюю тунику за подол и уже собрался как следует встряхнуть, но тут в очередной раз вспомнил, что здесь — Британия, что никаких скорпионов, так и норовящих заползти в тёмный укромный уголок, не водится. И вот Рус застегнул пряжку на поясе и, задаваясь вопросом, удастся ли ему когда-нибудь избавиться от дурацких привычек, появившихся в Африке, прошёл на кухню. Койка в соседней комнате, единственное место, где могла бы спать девушка, была занята каким-то дружком Валенса. И собакой.

Он тихонько приотворил дверь в кухню. Что-то пробежало по его ступне и метнулось в угол. Глаза постепенно привыкли к темноте, и он увидел, что углей в жаровне нет, а на столе лежит скорчившаяся фигурка.

— Доброе утро!

Девушка зашевелилась. На лицо свисала спутанная прядь волос. Она сонно заморгала, затем приподняла здоровую руку над головой. Русом вдруг овладело дикое искушение — схватить её и потащить в спальню, в постель, пока она ещё такая сонная, тёплая. И — поскольку он её хозяин — покорная. Он сглотнул и гневно отмёл эту мысль, не желая даже размышлять о том, насколько изголодался по женщине.

— Ты почему на столе? — спросил он.

Она смотрела на него секунду-другую, словно пыталась вспомнить, кто он такой. Затем, видимо, узнав, тяжко вздохнула. Ухватилась здоровой рукой за край стола и уставилась в пол.

Рус проследил за направлением её взгляда.

— Ты что, мышей боишься?

Он заметил, как напряглась рука, сжимающая угол стола. Она подняла на него глаза:

— Мышь никогда не обидит.

— Нет, — согласился он. — А вот если свалишься со стола, будет больно.

Это вопрос простой экономии. Чем меньше времени займёт её выздоровление, тем скорее увидит он свои деньги.

— Спать здесь ты больше не будешь, — сказал Рус. — Я найду подходящую комнату.

Утром того же дня он пожалел об этом своём обещании.

Хозяева съёмных квартир и меблированных комнат вывешивали свои объявления на стенах амфитеатра.

Едва отворилась дверь, как в ноздри Руса ударили запахи мочи и тушёной капусты. Они немного заглушали вонь, исходящую изо рта беззубой старухи.

— Его тут нет. Не знаю, где он. И ещё — он ничего такого не делал.

— Ладно, поищу в другом месте, — поспешно ответил Рус.

— Да, была, — сказали ему в другом месте. — Сдавалась одна комната. Но потом её сняли, а объявление просто не успели сорвать.

В третьей комнате штукатурка на стенах ещё не просохла, но жена владельца обещала, что к вечеру всё будет готово.

— Сколько?

Она сказала. Рус громко расхохотался и ушёл. Она его не задерживала.

Время шло, подошвы сандалий снашивались, и Русу становилось понятно, что проблема перед ним стоит нешуточная. Он здесь, поскольку Рим решил: Британию стоит сохранить в числе своих владений. И прислал сюда достаточно войск, чтобы проломить черепа любым британцам, отказывающимся сотрудничать. Но рядом с кнутом всегда был пряник. Цивилизация. Причём касалось это не только форта, но и самого города Дева, где развернулись масштабные работы по перестройке и модернизации. А местные не должны были глаз спускать с горных племён. И у каждого мужчины был здесь или мастерок в руке, или корыто для извести. Похоже, по приказу римлян в округе были обтёсаны все камни, спилены все крупные деревья, проведён водопровод чуть ли не к каждой конуре. И Двадцатый победоносный Валериев легион был намерен продолжать строительство до тех пор, пока не приедет новый император с каким-то новым планом.

Впрочем, трудности Руса вовсе не были связаны с наличием солдат, призванных разбивать черепа непокорным или перестраивать лачуги, в которых они жили.

Трудности были связаны с женщинами и детьми, овдовевшими матерями семейства и старыми девами — тётушками, которыми окружают себя мужчины. Женщины и дети, матери и тётушки, не говоря уж о ветеранах, которым просто негде жить после выхода на пенсию, у которых тоже есть свои женщины и дети, и каждому нужна постель. Ну и прочие приживалы, которыми умеют обрастать солдаты. А приживалам тоже надо где-то есть и спать.

Пение трубы, разнёсшееся от одного края форта до другого, возвестило о том, что утро подходит к концу. Через час Русу уже пора заступать на дежурство, а обещание, данное девушке, он так и не сдержал. Может, плюнуть на всё это и последовать совету Валенса?

Чуть раньше тем же утром Рус заявил, что не намерен отсылать девушку обратно в заведение Мерулы — по сути, бордель.

— Да ничего подобного, — возразил ему Валенс. — Во всяком случае, официально. У нас тут на днях побывал сборщик налогов. Сломал запястье, свалившись с лошади. Так вот, он рассказывал, что большинство такого рода заведений просто не регистрируют своих девушек, чтобы не платить налоги с их заработка. А когда приходит кто-то из сборщиков и спрашивает, почему это у вас тут так много спален, они отвечают: просто мы берём постояльцев. Стоит попробовать. Только не разрешай ей есть устриц.

— Мало того что бордель, так ещё налоги не желают платить. Замечательно!

— Тогда потолкуй по душам с Приском. Я слышал, у него прекрасный новый дом, просторный. Может, он сдаст тебе одну комнатку.

— Может, и поговорю, — ответил Рус. Сказал он это специально, чтобы увидеть, как вытянется физиономия у Валенса.

Мерула, облачённая в новый сногсшибательный шёлковый наряд, слегка вразвалочку прошла по пустому залу для посетителей, и Рус подумал: не такой он представлял себе свою домовладелицу.

Элегантно выщипанные бровки приподнялись дугой. Очевидно, он не принадлежал к типу постояльцев, о которых ей приходилось врать сборщику налогов.

— Это не для меня, — пояснил Рус.