Рут Дауни - Медикус и пропавшие танцовщицы

Луций притворил дверь в спальню, но, видно, недостаточно плотно. Секунду спустя она распахнулась, и в комнату влетел щенок. Нырнул под кровать, почти тотчас выскочил оттуда, держа в зубах сандалию. Рус перегнулся, поднял с пола табличку и запустил ею в щенка. Рецепт изготовления соуса для оленины всё же пригодился.

Женщина из пекарни, даже не спрашивая, протянула Русу рогалик на завтрак и заметила, что погода на праздник выдалась что надо.

— Праздник? — недоумённо нахмурился Рус. Стало быть, его разбудили совсем уже зря.

Женщина удивилась.

— Ну как же! Ведь сегодня день рождения славного императора Траяна, господин. Пусть путь его к богам будет устлан розами. Так что мы сегодня закрываемся раньше.

— Ясно, — несколько рассеянно произнёс Рус. Только теперь он смутно вспомнил, что день рождения старого императора вроде бы приходился на это время. И из вежливости счёл необходимым заметить: — Что ж, очень хорошо.

— И боги благословили нас хорошей погодой.

Тут Рус подумал, что, если боги и далее будут проявлять такую благосклонность, тогда, быть может, ему не придётся покупать Тилле зимнюю одежду.

— А когда, по-вашему, начнутся холода?

Женщина заверила, что ещё пару месяцев морозов точно не будет. И тут же, противореча самой себе, добавила, что наверняка никогда не знаешь. Ведь погода — штука страшно непредсказуемая. И ещё, если он хочет знать её мнение, так вот: приятно слышать, что хоть кто-то проявляет интерес к тому ужасному случаю с девушкой. И не знает ли он случайно, поймали убийцу или нет?

— Нет, — ответил Рус, дивясь тому, откуда такие слухи и как можно их остановить, пока они не дошли до ушей второго центуриона.

— Мы бы рады помочь вам, но она пробыла здесь всего несколько дней, а особого внимания на то, что там у них происходит, никто не обращал. Порой там творятся нехорошие вещи, господин. Особенно когда стемнеет.

— Могу представить.

— И орут, и сквернословят, и барабанят в закрытые ставни и двери.

— Гм, — буркнул Рус и стал рыться в кошельке в поисках монеты, чтобы расплатиться и уйти поскорее.

— Вышибалы, конечно, стараются навести порядок, но всё равно, ужасно там шумно. А мы... мы не высовываемся. А про девушку только и знаем, что у неё было милое личико и при этом ругалась она, как матрос.

Рус удивлённо поднял на неё глаза.

— Правда?

— О да! — Женщина обрадовалась, что он проявляет такой интерес. — Как-то раз перешла через улицу, хотела нам что-то сказать. А вышибала, ну, рыжий такой — кажется, Стикх, — крикнул, чтобы она немедленно вернулась. И был прав. Потому как никому из нас не хочется, чтобы эти шлюхи Мерулы разгуливали тут по улицам и отпугивали порядочных клиентов. Так что он был в своём праве. А она — словно и не слышит. И тогда он подошёл и увёл её. И если честно, доктор, до той поры она казалась нам вполне воспитанной девушкой, но слышали бы вы, что она ему наговорила! Впрочем, думаю, в казармах вы слышите такое каждый день, но чтобы на улице, при всём честном народе — нет, это уж слишком! Тем более от такой молоденькой девушки. Мы были просто шокированы.

— Ну а потом что было?

— Что было?.. — Очевидно, она уже дошла до самого интригующего момента в своём рассказе. — Да ничего. Просто он забрал её и повёл в заведение. Втолкнул в дверь — и больше мы ничего не видели и не слышали. А эта Мерула, у неё, знаете ли, хватило приличия подойти к нам попозже и извиниться. Должна признаться, этого мы не ожидали. Ну, чтобы в заведении поняли, как нехорошо вышло.

— А какие волосы были у этой девушки? — внезапно с интересом спросил Рус.

— Волосы?

— Они были... — Рус не знал, в какой форме лучше задать вопрос. — Не могли бы вы описать их?

— Рыжие. Огненно-рыжие, куда как ярче, чем у Стикха. Вроде бы не крашеные. Но наверняка никогда не знаешь.

— Да, естественный цвет, — задумчиво пробормотал Рус. К счастью, женщина не спрашивала, почему он проявляет к волосам убитой такой интерес.

— А вот вьющиеся или нет, не скажу, — не унималась женщина из пекарни. — Ведь щипцами можно и завить, а можно и распрямить. И ещё вроде бы длинные, только заколотые в причёску, точно не знаю.

— И это были её собственные волосы? Не парик?

— Нет, думаю, не парик. Говорят, всегда можно отличить, но ведь, наверное, бывают такие парики, что и не отличишь?

— Верно.

— Честно говоря, я ничуть не удивилась, узнав, что с ней произошло.

— Нет?

— Жаль её было, конечно. Никто не заслуживает такой ужасной смерти.

— Да, разумеется, — согласился Рус и протянул деньги. — Никто не заслуживает.

— Жаль, что не смогла вам толком помочь.

Тут, к его облегчению, к прилавку подошёл новый покупатель.

— Тут вы не одиноки, — заверил её Рус. — Похоже, что вообще никто ничего не видел и не слышал.

Она вложила ему в ладонь сдачу — несколько мелких монеток — и тихо сказала:

— Не расстраивайтесь, господин лекарь. Уверена, в конце концов вы его поймаете.

Рус сел на залитую солнцем скамью у входа в пекарню и принялся за свой завтрак. Жевал мягкий хлеб и размышлял над тем, что пыталась сказать София работникам пекарни. Возможно, ничего особенного и отношения к её гибели это не имело. И он пришёл к выводу, что заблуждался насчёт Софии. Она вовсе не была образованной и знавшей лучшие времена девушкой. Все свои молодые годы провалялась в грязной канаве, просто оказалась способной, вот и нахваталась. Этим и объясняется знание правописания нескольких слов.

Женщина из пекарни права: ни один человек, каким бы он ни был, не заслуживает столь ужасной смерти. Впрочем, на долю некоторых выпадает ещё более страшная и жестокая. Уж он-то навидался разных покойников. Возможно, люди из заведения Мерулы правы. Ведь Софии была предоставлена защита, а она ею пренебрегла. Не хватило здравого смысла.

Русу и без неё хватает проблем. Надо решить, стоит ли заказать зимнюю одежду прямо сейчас или отложить это до выплаты жалованья, когда к легионерам съезжаются купцы, готовые не только облегчить их кошельки, но и отоварить в долг, с учётом предполагаемых премиальных, якобы обещанных новым императором Адрианом. Они всегда готовы уступить, что только подогревает масштабы подобных сделок. Клавдия хорошо в этом разбиралась. И его бывший слуга тоже. А он, Рус, понял это только сейчас. Теперь же, когда он решил сэкономить, заранее, до приезда в Британию, распродав всех рабов, вдруг выяснилось, что приходится ежедневно считать чуть ли не каждый грош. Эта ситуация казалась ему не столько удручающей, сколько утомительной.

Напомнив себе, что брат Юлий находится теперь в куда более сложной ситуации, он стряхнул хлебные крошки с туники и перешёл на другую сторону улицы, в тень, туда, где находилось заведение Мерулы. Ставни были полуоткрыты, но посетителей в зале не оказалось.