Рут Дауни - Медикус и пропавшие танцовщицы

— Вы что же, хотите сказать, что в армии ощущается нехватка средств?

— О нет, помилуйте, нет конечно! Но мы просто должны, обязаны наиболее оптимальным способом использовать все имеющиеся ресурсы. Вы согласны?

— С этим трудно не согласиться.

— А потому сегодня такой подход — «заказываю то, что в голову придёт» — просто невозможен. Стоит каждому из сотрудников заказать хотя бы по одному лишнему предмету — и бюджет полностью выйдет из-под контроля. Позвольте привести пример. Не далее как вчера я застиг одного санитара за следующим занятием. Он менял наволочки на подушках у пациентов.

— Но разве их не следует менять?

Приск лучезарно улыбнулся.

— Запас подушек и наволочек, а также простыней и покрывал, — начал он, — рассчитан и находится в строгом соответствии с временем стирки. Наволочки, за исключением тех случаев, конечно, когда они сильно загрязнены, следует менять по пятницам. А вчера у нас был четверг.

— Это я распорядился поменять.

Приск изумился.

— Это желательно, конечно. Но разве столь уж необходимо с чисто медицинской точки зрения?

Рус нахмурился. Возможно, особой необходимости действительно не было, но он не знал, что придётся обсуждать этот вопрос с Приском.

— Свежее бельё, оно, знаете ли, радует пациентов. А люди быстрее поправляются, когда испытывают положительные эмоции. Так что с медицинской точки зрения это вполне оправданно.

— Однако самым негативным образом отражается на счетах за стирку, — вздохнул Приск. — Я ценю ваши старания, но что, если вдруг наступит момент, когда придётся мобилизовать все имеющиеся в наличии ресурсы... Не дай бог, эпидемия или природный катаклизм, несчастный случай, волнения среди местного населения. И что тогда? Если будем истощать бюджет по всяким пустяшным случаям, нам с кризисом не справиться.

Рус почесал за ухом.

— Допустим, начнётся чума или война. Неужели в Риме никак не отреагируют на это и не выделят нам дополнительных средств?

Приск печально покачал головой.

— К несчастью, всё не так просто, как вам кажется. И разумеется, никого не интересуют истинные причины трудностей, проще всего винить во всём администрацию. Главная проблема заключается в следующем. Люди, которые тратят, вовсе не являются теми, кто станет объяснять всё это префекту лагеря. Делать это приходится мне. А вскоре после этого префекту придётся объяснять то же самое инспекторам имперского аудита. И поверьте мне, Рус, никому не хочется пасть жертвой этих самых инспекторов. Они столь же рьяно рыщут по гроссбухам, как терьеры, преследующие крысу.

— Как госпитальное начальство, охотящееся на волков, — осмелился вставить Рус.

— Возможно, вы слышали, что начальник госпиталя имени Августа Второго покончил жизнь самоубийством после одного из таких визитов. Бросился на собственный меч.

— Уж не тот ли это начальник, что торговал лекарствами и всю выручку оставлял себе?

Приск скроил обиженную мину.

— Я не прошу о многом, Рус. Принимая любое решение, связанное с расходованием бюджетных средств, вы должны прежде посоветоваться со мной.

— Хотите, чтобы я выписывал самые дешёвые лекарства?

— Все чисто медицинские решения целиком на вашей ответственности, — заверил его Приск. — Однако я буду крайне признателен, если вы станете держать меня в курсе. Возможно, стоит попросить Альбана скопировать все имеющие отношение к делу пункты из ваших записей.

О боги, этот тип спланировал всё сразу же по возвращении!

Рус нахмурился.

— Я не могу отдать истории болезней в руки какого-то писца.

— Да нет, речь идёт только о назначенных лекарствах.

— Этому не бывать. Вы всегда можете проверить, сколько именно я израсходовал. Спросить у аптекаря. Хотите знать, сколько пилюль употребили мои пациенты, поручите кому-нибудь проверить шкафчики, где они хранятся. Это ваша работа. А моя работа сводится к тому, чтобы поставить всех пациентов на ноги, и как можно скорее.

Приск недовольно выдохнул, но промолчал. Рус подавил улыбку. Никогда прежде не представлял он себя в этой роли — безответственного транжиры казённого имущества. При этой мысли ему почему-то стало весело. Впрочем, веселье длилось недолго. Приск потянулся за другим свитком.

— Администрация госпиталя будет премного обязана, если вы будете расписываться за каждое блюдо, съеденное на дежурстве.

— Я не должен платить за еду. За неё и так достаточно вычитают из жалованья.

— Вот именно. Именно поэтому я попросил Альбана прямо с утра пройтись по спискам и составить отдельные перечни блюд и их стоимость, которые кухня отпускала вам во время дежурства и вне его. Поскольку, как вам известно, близится день выдачи жалованья. И с вас могут удержать дополнительно, если вы едите на нашей кухне в неурочное время.

Рус долго смотрел на него, затем всё же заставил себя выдавить:

— Спасибо.

Приск слегка склонил голову набок.

— Всегда к вашим услугам.

Тилла размышляла над тем, сколько еды можно сэкономить и спрятать так, чтобы никто ничего не заподозрил. Тут вдруг в дверь постучали, причём в самую нижнюю планку, точно кто-то бил по ней ногой, а затем из коридора донёсся тоненький мальчишеский голос.

— Это Лукко, госпожа. Стучать не могу, а то уроню поднос, — произнёс он по-латыни.

Рыжеволосый поварёнок принёс миску бульона, от которой валил пар, половинку хлеба и чашку воды. Он поставил поднос на скамью и теперь смотрел на то, как Тилла отрывает кусок хлеба прямо зубами. Затем она положила его на подоконник, измельчила на крошки и протолкнула между прутьями решётки.

— Зачем это? — не выдержал мальчик.

— Жду гостей.

Лукко насторожился.

— Но повариха ничего не говорила. Ни о каких там гостях.

— А ты подожди, сам увидишь. Если хочешь, конечно, — сказала Тилла. Придвинула табурет, теперь он служил ей столиком, и уселась на скамью. Потом указала на поднос и жестом предложила ему хлеба.

Мальчик отрицательно помотал головой.

— Хозяйка говорит, ты больно тощая. И велела, чтобы ты съела всё.

Тилла отломила ещё кусочек хлеба, бросила его в миску и понаблюдала за тем, как он набухает, темнеет и постепенно погружается на дно. Она уже почти доела бульон, когда прилетел первый воробей.

— Могу попросить Стикха, и ой соорудит силок, — сказал Лукко.

При звуке его голоса воробей тут же испуганно упорхнул.

Тилла нахмурилась.

— Я не собираюсь ставить силки на своих гостей. Сиди тихо и помалкивай.

Через несколько секунд воробей вернулся — не один, а с целой компанией, и на подоконнике развернулось настоящее шумное пиршество. Впрочем, длилось оно до прилёта чёрного дрозда. Тот распугал более мелких птиц и быстро склевал все оставшиеся крошки. Когда улетел и он, Лукко заметил: