Рут Дауни - Медикус и пропавшие танцовщицы

Рус с мрачной решимостью диктовал Альбану примечания и рекомендации, но тут заглянул дежурный и объявил, что к доктору посетитель. И настроение Руса ничуть не улучшилось, когда он увидел, что посетителем этим является не кто иной, как знакомый офицер из гарнизона надзора над провинциями. Он пришёл спросить, нельзя ли на время позаимствовать охотничьи силки Валенса.

— На охоту? В такую погоду?

— Мы выходим завтра, с раннего утра. Я и несколько друзей. Не желаешь присоединиться?

— Я занят, — коротко бросил Рус. — Валенс в отъезде.

— О, прошу прощения. Впрочем, все мы тут люди занятые. Но конечно, не так, как вы. Ведь наша работа не связана с жизнью и смертью. Во всяком случае, не всё время.

— Да.

— Честно говоря, если станем торопиться, это только навредит. Разворошит осиное гнездо. Побудит их к решительным действиям. Пора бы и им научиться брать на себя ответственность.

— Да.

— Но разумеется, этого никогда не будет. Порой я просто впадаю в недоумение. К чему, скажи на милость, они создавали городской совет? Все вопросы, не связанные с очисткой стоков и организацией весёлых праздников, переадресуются нам. Кто только не обращается! Вдова, у которой украли породистого козла. Хозяин лавки, которому дал по носу какой-то солдат за то, что тот был не слишком расторопен. Местные жители, которые...

Этот монолог прервал стук в дверь.

— Чего надо? — спросил офицер санитара, заглянувшего в комнату.

Санитар покосился на Руса, затем — на офицера, словно не был уверен в том, к кому следует обратиться.

— Ещё один посетитель к доктору, господин.

— Все они требуют, чтобы расследование было проведено без промедления, — заключил офицер. Снял промокший плащ с руки, накинул его на плечи. — И почему-то всегда неприятности случаются в моё дежурство. Да, кстати, я внёс вашего Клавдия Инносенса в список тех, с кем собирается побеседовать второй центурион.

— Ему следует поспешить. Инносенс много разъезжает.

— Вот как? Что ж, если не удастся допросить его сейчас, вызовем позже, когда он вернётся.

Рус обернулся к санитару:

— Кто хочет меня видеть? Работы полно, просто нет времени на пустые...

— Девушка, вроде бы из местных, господин. Мы бы не пустили её, но очень уж настойчива.

Рус вздохнул.

— Пусть войдёт.

В дверях появилась Тилла, на ходу вытирая волосы полотенцем. Шаль не спасла: её синяя туника промокла насквозь и прилипала теперь к телу, самым соблазнительным образом подчёркивая формы. Рус старательно отвёл глаза. Ноги девушки были забрызганы грязью.

Проходя в дверь, офицер окинул Тиллу взглядом с головы до пят. Затем вдруг обернулся и бросил Русу уже из коридора:

— Хотел сказать раньше, да забыл. Был рад узнать, что вы наконец нашли повариху. Симпатичная. С нетерпением жду приглашения на обед.

— Ждите! — крикнул ему вслед Рус. — Стоит попробовать её суп, это нечто! — Затем он обернулся к Тилле. — Кто дал тебе полотенце?

Она слегка нахмурилась.

— Такой высокий, худой, старый. А волосы...

Тут она умолкла, а потом приподняла руку и провела по своим волосам. Рус сразу узнал этот жест.

— Офицер Приск, господин, — вставил Альбан.

— Понимаю... — пробормотал Рус, не слишком обрадованный тем, что Приск видел здесь Тиллу. — Зачем пришла?

— Мне нужны деньги, господин.

Он старался не замечать, что девушку начал бить озноб.

— Я ведь дал тебе денег. Не далее как вчера.

— Я их все извела.

— Вот как? И на что же, интересно знать?

Она закивала, сдвинула полотенце на плечо и начала перечислять, загибая пальцы:

— Хлеб, пироги, яблоки, лук, морковка, яйца, молоко...

— Ладно, — перебил её Рус. — У меня нет времени выслушивать весь этот список покупок. — Он отстегнул от пояса кошелёк, высыпал на ладонь кучку самых мелких монет. — Вот, возьми, — сказал он, а потом, вспомнив, что говорила в подобных случаях Клавдия, добавил: — В конце недели я потребую полный отчёт.

Девушка наклонилась взять монеты с его ладони, и только тут он заметил, что с длинных её кос капает вода. Интересно, рассеянно подумал он, сколько же понадобится времени, чтобы высушить такие густые волосы в столь ужасном климате. И что это за дожди здесь льют, если она успела так промокнуть — ведь от дома до госпиталя рукой подать.

И вот через несколько секунд он уже провожал взглядом свой плащ, в котором Тилла вышла из кабинета. По крайней мере, хоть немного прикроет от дождя. Остаётся лишь надеяться, что девушка не успеет подхватить простуду, прежде чем он сможет купить ей подходящую одежду.

— Её звать Тилла, — сказал он писцу. — Если буду выходить из кабинета надолго, оставлю ей ключ вот здесь, на столе.

— Да, господин.

— И убери эту дурацкую ухмылку с лица, Альбан! Можно подумать, ты никогда прежде не видел рабынь-служанок!

На четвёртый день пребывания в доме медикуса Тилла начала задаваться вопросом: согласилась бы она жить вот так по своей собственной воле? Полы в комнатах сверкали идеальной чистотой, удалось отчистить от пыли и грязи даже кладовую, мыши разбежались неведомо куда. Она нашла лучшую лавку в Деве, где торговали пирогами, не поленилась даже заскочить в заведение Мерулы, взять краткий урок по кулинарному мастерству у тамошней поварихи. Воспользовалась ещё и тем, что вышибалы сопровождают девушек в термы. Ассортимент её кухни был не слишком обширен, зато вполне съедобен. Омлет. Отварная сёмга. Жареные колбаски. Тушёная капуста. Каша. Печёные персики. Печёные яблоки с мёдом. Вчера, когда дождь наконец перестал, Тилла собрала всю грязную одежду в мешок и оттащила его в прачечную. Затем, чувствуя, что честно заслужила передышку, вместе с собакой допила всё оставшееся в кладовой пиво. Хранили его слишком долго, но, похоже, медикус даже не заметил пропажи. Он вообще ничем не интересовался, кроме работы, еды и сна.

А когда она спросила, как зовут собак, он посмотрел на неё с таким видом, точно никогда об этом не задумывался. Никак их не зовут, ответил он. Сука принадлежала человеку, который жил в этом доме прежде.

Тогда Тилла заметила:

— Щенки уже взрослые, пора бы их куда-нибудь пристроить. — На что он ответил всего одним словом — «хорошо», словно щенки должны были сами отправиться на поиски новых хозяев.

Когда он бывал дома — что случалось нечасто, — то ел, затем шёл к себе в комнату или же сидел, согбенный, на кушетке в гостиной, выцарапывая ряды каких-то знаков на табличке.

Потом вдруг останавливался, добавлял цифры и хмурился при этом так, что между бровей залегала глубокая складка. Прошлой ночью заснул прямо за кухонным столом. Подбородок его с каждым днём становился всё темнее от проросшей щетины. Но он и этого, похоже, не замечал.