Алан Савадж - Повелительница львов

— Клянусь Богом и адом! — воскликнуло это чудовище, подходя к нам, между тем как я тщетно пыталась распущенными волосами прикрыть самые привлекательные места моего тела.

Я уже достигла определённой степени взаимопонимания с пьяной компанией и почти смирилась с неизбежным насилием, но инстинкт подсказал мне, что на этот раз я столкнулась с ещё более серьёзной угрозой.

— Что тут творится? — спросил он.

— Говорит, что она английская королева, Дикон, — пояснил Уил, в сильном возбуждении размахивая руками. — И что этот мальчишка — принц Уэльский.

Дикон скользнул взглядом по принцу, вполне естественно пробудившемуся от крика, который мог бы поднять и мёртвого, и тут же снова принялся пожирать меня глазами.

— И вы уже поиграли с ней? — спросил он голосом, звуки которого походили на раскаты грома, предшествующие грозе.

— Мы только попросили её потанцевать, Дикон, — сказала женщина, первая узнавшая меня. — Она сделала это по своей охоте. Мы её не трогали.

— Мама, — заметил принц Эдуард, — ты совсем голая. Это неприлично. — Он произнёс это точно таким же тоном, какой был свойствен его номинальному отцу.

Дикон явно заинтересовался моим положением, хотя, по всей видимости, и не усматривал в нём ничего неприличного. Он подошёл поближе ко мне и положил на землю своё оружие: арбалет, меч и кинжал. Было очевидно, что именно он главарь шайки и именно за ним оставалось окончательное слово в решении моей судьбы. И судьбы принца. Я была в сильном замешательстве, не говоря уже о той естественной неловкости, которую чувствовала в присутствии четырёх мужчин, — я даже не упоминаю о женщинах, ибо их голос явно не имел ни малейшего значения. Но как себя вести? Улыбаться? Не сочтут ли они улыбку приглашением к немедленному насилию. Хмуриться? А вдруг они воспримут это как вызов, который следует покарать смертью. Первое казалось более предпочтительным, во всяком случае, такой поворот событий предопределён в любом случае, что до смерти, то её желательно избежать. Ведь на мне лежит ответственность за принца и, стало быть, за судьбу английской короны. К тому же, даже в случае самого худшего, я всё равно останусь королевой Англии.

— Тут слишком жарко, моё сердечко, — объяснила я сыну. — А эти люди — наши добрые друзья.

С этими словами я, до сих пор стоявшая в умоляющей позе, быстро поднялась; на это движение тут же отреагировал важнейший анатомический орган Дикона.

— Клянусь Богом и дьяволом! — воскликнул он, обнаруживая некое подобие аристократических замашек. — Ты самая красивая штучка, которую я когда-либо видел.

Я не обиделась. Этого, не позволяло моё положение, да и сам Суффолк однажды назвал меня «существом». Вместо этого, отбросив волосы с глаз и смело встретив его взгляд, я попыталась найти какой-нибудь спасительный выход.

— И твоя королева, Дикон, — изрекла я.

— Королева, — пробормотал он и, протянув руку, принялся перебирать мои волосы, пропуская пряди между пальцев. — Мне всегда, хотелось переспать с королевой.

Стоя неподвижно, я приняла ещё одно решение: жгучее желание, которое явно испытывал этот гигант, возродило во мне надежды на спасение; даже смерть из его рук в случае неудачи казалась, по крайней мере, интересной.

— Ну так и переспи с королевой, Дикон, — шепнула я. — Но только ты один. А потом отведи меня к королю.

Его глаза буквально буравили меня, рука соскользнула с моей головы на плечо, а затем на грудь, которую он поласкал так, как ощупывают яблоко, пробуя, насколько оно спелое. Сердце моё заколотилось, дыхание стало учащённым, тело охватила дрожь, но я по-прежнему стояла неподвижно.

— Мама! — Принц Эдуард явно осуждал столь фамильярное обращение со мной.

— Уйми своего щенка, — пригрозил Дикон. — Не то я отрежу ему яйца.

— Эдуард, — сказала я, сглотнув, — пожалуйста, успокойся. Я займусь тобой чуть погодя.

— Значит, ты будешь первый, Дикон, — сказал Джон. — А уж мы позабавимся с ней потом.

— Неужели ты поделишься королевой? — вновь шепнула я. Он нахмурился, всё ещё продолжая меня щупать. — Знал бы ты, как умеет ласкать королева, — добавила я всё таким же тихим голосом. — Но только тайно. Отведи меня подальше в лес, и я сделаю тебя счастливейшим человеком на свете.

Он колебался, но я чувствовала, что победила.

— Стало быть, ты пойдёшь со мной, — громко произнёс он.

— Если ты дашь мне время одеться.

— Одеться? — проревел он. — Это ещё зачем? Ты нужна мне голой, женщина.

— А я и буду с тобой голой, — заверила я. — В нужное время и в нужном месте. Ты хочешь лишиться удовольствия наблюдать, как раздевается королева?

Он сверкнул на меня глазами, но я чувствовала, что достигла полного интеллектуального превосходства, и с полной невозмутимостью встретила его взгляд, после чего он отвернулся, бормоча какие-то угрозы, и принялся поглощать невообразимое количество их очень крепкого напитка. Это меня вполне устраивало. Я уже знала, как мне поступить, потому что в решительности никогда не испытывала недостатка. Я натянула своё изорванное платье и встала на колени возле принца.

— Мы сейчас уйдём отсюда, — предупредила я его.

— Мама, — простонал он, — у меня болит голова.

— Прогулка на свежем воздухе — лучшее лекарство от головной, боли, — сказала я. — Мы пойдём вместе с этим джентльменом.

— Мне он не нравится, — объявил принц. — Слишком уж вольно ведёт себя с тобой, мама.

Антипатия была взаимной.

— Зачем брать с собой мальчишку? — спросил Дикон.

— Я не могу оставить его здесь, — ответила я. — Этот Уил в два счёта спустит с него штанишки.

Дикон громким смехом подтвердил моё опасение.

— Ладно, пусть идёт с нами, — согласился он, — и пусть поучится радостям жизни у того, кто знает в них толк... и своей матери. Но он должен помалкивать.

Другие члены шайки были явно взбудоражены, а Джон даже осмелился спросить:

— А как насчёт нас, Дикон?

В ответ он получил увесистую затрещину, которая опрокинула его наземь.

— Я приведу их обратно, — пообещал Дикон. — После того, как получу своё.

Он подобрал оружие, а также прихватил с собой кувшин с пивом, — я предпочла бы, чтобы он запасся этой восхитительной крольчатиной, — затем схватил меня за руку и потащил в гущу леса.

— Я пойду сама, — запротестовала я, жестом показав Эдуарду, чтобы бежал следом за нами. Я инстинктивно чувствовала, что легче обхитрить, умаслить или обворожить одного человека, чем троих, особенно если среди троицы есть мужчина с необычными пристрастиями, а рядом находятся две фурии. То, что Дикон во всех отношениях, видимо, стоил тех троих, вместе взятых, отнюдь не казалось непреодолимой проблемой. А если он напьётся ещё сильнее, можно было подумать и о бегстве, хотя предварительно следовало уточнить наше местонахождение. Поэтому я покорно тащилась за ним, а Эдуард плёлся вслед за нами двоими, пока мы не достигли речушки, возле которой нас утром схватили разбойники. К этому времени день был уже в самом разгаре, и на солнце стало почти тепло.