Алан Савадж - Повелительница львов

Нетрудно представить себе реакцию Эдуарда: он предложил этому великолепному существу разделить с собой ложе. Но тут Белла, несомненно, проявила свою решительность и мужество: она отвергла это приглашение. О причинах её отказа существуют различные мнения. Йоркисты, естественно, утверждают, что эта слишком целомудренная и скромная женщина не могла позволить себе стать чьей-либо любовницей, даже любовницей самого короля. Я-то, разумеется, знаю её слишком хорошо, чтобы поверить в подобную чушь. Возможны три предположения. Первое: что Эдуард недостаточно её интересовал, но, если вспомнить, как хорош он был собой и какое положение занимал, в это с трудом верится. Второе: что Белла продолжала сохранять мне верность и не хотела вступать в близкие отношения с моим заклятым врагом. Мне очень хотелось бы этому верить, но опять-таки я слишком хорошо знаю Беллу. Третье предположение самое правдоподобное: она прекрасно понимала, что ей представился главный шанс её жизни, и готова была рискнуть всем, только бы его не упустить. Игра предстояла очень и очень нелёгкая, ведь Эдуард мог выбрать не только любую женщину в Англии, но и любую принцессу в Европе; к тому же Белла была на пять лет старше его. Большинство мужчин дважды подумают, прежде чем жениться на женщине старше себя на пять лет. Принцы, правда, иногда поступают так, но по политическим соображениям, в этом же случае подобных соображений не могло и быть. Не могу я поверить и в то, что намерения Марча в отношении Беллы Грей были честными с самого начала; он только хотел дорваться до этих великолепных грудей и не менее великолепных бёдер. Но когда в конце концов Белла дала ему понять, что единственный способ достичь этой цели — жениться на ней, совершенно одурманенный к этому времени Эдуард... согласился.

Остаётся надеяться, что брачная ночь, которая обошлась ему так дорого, стоила того.

Как я уже сказала, известие об их браке вызвало у меня горький смех. Моя дорогая подруга Белла, с которой мы провели вместе так много счастливых часов, именует теперь себя английской королевой Елизаветой. Однако другие отнюдь не были склонны смеяться по этому поводу, поэтому-то Эдуард и держал в тайне свою женитьбу в течение шести месяцев.

Я не сомневаюсь, что в начале царствования Эдуард немного побаивался своего повелительного кузена, который завоевал себе — без особых на то, как мы видели, оснований — репутацию победоносного солдата и был фактическим правителем страны. Эдуард хотел только, чтобы ему не мешали наслаждаться всеми прелестями новобрачной, и он знал, что Уорик, выражаясь мягко, отнесётся неодобрительно к его выбору. Но когда граф стал всё чаще и чаще заговаривать о женитьбе на французской принцессе, сперва прося, а затем и требуя ответа, Эдуард вынужден был открыть ему правду. О степени негодования графа я могу, судить по тем чувствам, которые он изъявил при нашей встрече через несколько лет. Но даже в 1470 году он был дьявольски зол на своего протеже и всех, кто оказался замешан в этой истории. Возможно, тут говорила ревность, ведь Уорик в своё время несколько раз переспал с Беллой и, несомненно, уже знал, что в последнюю их встречу Белла, действуя в качестве моей лазутчицы, сумела его одурачить. Но что он мог поделать? Если Эдуард — король Англии, как Уорик стремился внушить всему миру... то Элизабет Грей, урождённая Вудвилл, королева, и гордому графу не оставалось ничего иного, как опускаться на колено при каждом её появлении.

Естественно, в то время я совершенно не представляла себе, как этот поразительный поворот событий может повлиять на мою личную судьбу. Мои дела, казалось, никогда ещё не обстояли так плохо, тем более что Белла очень быстро принялась рожать детей для своего мужа. Первыми были девочки, но, принимая во внимание удивительную плодовитость их матери, можно было в скором времени ожидать и появления наследников престола, призванных увековечить йоркистскую династию. Не имея ни денег, ни влиятельных друзей, ни оружия, я ничем не могла этому помешать. Однако я уже обладала тем, чего пока ещё не было у Беллы и Эдуарда, — своим собственным престолонаследником; отныне все надежды я возлагала на моего Эдуарда. В течение нескольких последующих лет я сосредоточила все свои усилия на том, чтобы, с помощью верного Фортескью, вырастить из моего сына настоящего мужчину, воспитать его в истинно королевском духе.

Люди, которым следовало бы знать что к чему, часто осуждают меня за то, что я поощряла воинственность в характере моего сына. Но посудите сами. Все мои несчастья, казалось, объяснялись полным отсутствием воинственности в характере мужа. Обладай он хоть десятой долей воинских доблестей его отца, десятой долей его силы и безжалостности, которые мог бы проявить в случае надобности, я бы до сих пор спокойно обитала в Вестминстере, и фактически и номинально оставаясь королевой Англии. Что до Солсбери, Уорика, Йорка и его сына, то их принудили бы к полному повиновению или казнили по обвинению в измене... а Белла по-прежнему оставалась бы моей дорогой подругой, и мы продолжали бы свои любовные игры. Но я оказалась изгнанницей, а потому не заслуживаю порицания за то, что стремилась построить своё будущее так, чтобы жажда мести сочеталась в нём с жаждой безопасности, спокойствия и власти.

По мере того как принц превращался в сильного, атлетически сложенного юношу, крепли и мои надежды. В то время я не искала никаких брачных союзов для своего сына. После смерти Марии Гельдернской договорённость о женитьбе принца на шотландской принцессе как бы сама собой отпала. Я не спешила снова затрагивать этот вопрос или начинать какие-либо новые переговоры. Я болезненно сознавала, что рискую получить резкий отпор в этих своих попытках, как это произошло с папа, когда он, сильно обедневший, подыскивал жениха для своей дочери. К тому же я хотела, чтобы ничто не отвлекало принца Эдуарда, от его решимости отвоевать своё законное наследство. Я даже не сватала ему кого-нибудь в любовницы, да он и не хотел этого. Единственным предметом, который он изучал, были военные кампании, единственными его игрушками — оружие и доспехи, а единственными друзьями — солдаты, которых я к нему приставила.

Открыто признаюсь, что я наблюдала за всем этим с полным спокойствием. Я постепенно продвигалась к своей цели. И не сомневалась, что, когда настанет нужное время, удастся подыскать подходящую партию, хотя даже в самых смелых мечтах не представляла себе, кто бы это мог быть.

Между тем я наблюдала за событиями, происходившими в Англии. В мае Елизавета была коронована. Как я уже рассказывала, она присвоила себе честь открытия моего колледжа в Кембридже, наконец сооружённого. В следующем месяце король Генрих был схвачен в одном из северных аббатств. Из полученных мною донесений явствовало, что к нему теперь относились без малейшего уважения; привязав к лошади, его провели сначала по всей Англии, затем по улицам Лондона и заточили в Тауэр, как самого заурядного преступника.