Алан Савадж - Османец

— Я чувствую, что ты согласна со мной, — сказала Фелисити и, заслышав звук шагов Айши, прервала разговор. — Продолжим позже, когда останемся наедине.

Османские суда рассыпались по всему Эгейскому морю. Это было самой величественной картиной, которую Энтони когда-либо видел. Он гордился, возможно, самым замечательным моментом его жизни.

Флот состоял из трёх эскадр по восемьдесят галер в каждой. Центральной эскадрой командовал Али Монизиндаде-паша, левой — Улуч-Али-паша — он был деем Алжира, но предпочёл искать славу под знамёнами султана, — правой — Пертав-паша. Дул северный бриз, и паруса были подняты. Галеры двигались быстро. Вёсла ритмично ударялись о воду, сверкнув на мгновение, перед тем как быть опущенными. Слышался мерный стук барабанов, заглушавший всплески воды, рассекаемой огромными сверкающими, обитыми металлом носами.

На передних палубах размещалось по две пушки, бомбардиры были готовы в любую минуту выполнить приказ. На мачтах реяли флаги командиров, а на флагманских судах — знамёна адмиралов; на мачте галеры Али-паши развевалось знамя султана.

Это было великолепное зрелище: и корабли и люди принадлежали самой внушительной силе на земле.

— Нашлось бы только, с кем сразиться, — улыбнулся Али Монизиндаде.

Был вечер, корабли стояли на якоре в просторной бухте на южном берегу острова Санторини, образовавшейся в результате землетрясения много столетий назад. Некоторые учёные считали, что землетрясение на Санторини легло в основу легенды о потерянном острове Атлантида. Но никаких видимых свидетельств существования острова в кристально-прозрачных водах видно не было.

Адмиралы потягивали шербет в ожидании ужина. Они ждали, что скажет им главнокомандующий.

— Однажды испанцы вернутся сюда, — невзначай заметил Улуч-Али.

— Сомневаюсь, — возразил Али Монизиндаде. — У них в мыслях только Атлантический океан.

— Может, нам следует поискать их в океане? — предположил Энтони Хоквуд.

Об этом мечтал его отец, так говорил ему Драгут. Гарри Хоквуд находился в одной из экспедиций в Атлантике, когда взял в плен Фелисити. Но после смерти Гарри Хоквуда турки редко отваживались выходить в Гибралтарский пролив.

«Средиземноморье — наше», — частенько говаривал Драгут.

— И если новый король Испании соберёт экспедицию, ему придётся встретиться для начала с нашим другом Драгутом, — отметил Али Монизиндаде.

— Ты считаешь, что он на самом деле послал свои галеры на восток против нас? — спросил Пертав.

— Ба! Они потеряют кучу времени в этих водах. Им нужен сильный ветер для манёвров. А мы не сражаемся во время штормов. В нужный сезон наши галеры обойдут их и разобьют в пух и прах, не дав возможности даже выстрелить в ответ.

— А что ты скажешь насчёт судов, которые называются галеасы? — спросил Хоквуд. — У них есть и паруса и вёсла... Говорят, они похожи на огромные плавучие крепости.

— Видел ли ты хоть одно из них, Хоук-паша?

— Издалека, — кивнул Энтони. — Но Драгут решил не приближаться в тот раз, и мы уплыли.

— И они не погнались за вами?

— Мы были слишком быстры для них.

Али Монизиндаде рассмеялся, хлопая себя по бёдрам:

— Вот тебе и ответ. Корабль типа галеаса — это не галера и не галеон, ни рыба ни мясо. Он сойдёт за плавучую крепость... но нам не нужны крепости на море. Нет, нет, Хоук-паша. Тебе хорошо известно, как важна манёвренность судна. В Средиземном море именно галеры обладают этим качеством, а у нас самый большой флот галер в мире. — Он подмигнул. — Так же, как и самые хорошие командиры.

— А вдруг у Филиппа Испанского будет галерный флот больше нашего? — спросил Улуч-Али.

Али Монизиндаде погладил бороду:

— Ты хочешь сказать, что Филипп более могуществен, чем падишах?

— Ни в коем случае, — запротестовал Улуч-Али. — И всё же он могущественный монарх.

— Если он построит галеры, мы сделаем то же, — сказал ему Али Монизиндаде.

— Мы можем обладать величайшим флотом в мире, — вмещался Хоквуд, разогретый спором. — Но предположи, что флотилии Испании, папства, Генуи, Венеции объединятся. Разве они не превысят нас по численности?

Али Монизиндаде снова рассмеялся:

— Я сомневаюсь. Предположим лучше, Хоук-паша, что солнце столкнётся с луной... Разве не разрушит это происшествие всю землю? Испания и папство вместе? Разве они объединялись когда-нибудь против Хайреддина и твоего отца? Или против Драгута и тебя самого? Они слишком ненавидят друг друга. По поводу Генуи и Венеции скажу: они слишком старые враги, старее, чем турки и неверные. То, что ты предполагаешь, невозможно из-за природы людей. — Он вдруг посерьёзнел. — Я сожалею об этом так же, как и ты. Моё сокровенное желание — повести флот падишаха на битву против христиан. Но этому не бывать никогда. Нам предстоит ещё много походов прежде, чем это произойдёт, друзья мои. И я скажу вам, против кого мы будем воевать: против наших знакомых и друзей.

Адмиралы подёргивали бороды. Они знали по слухам, что Сулейман и его младший сын Баязид поссорились и что Баязид ушёл в горы Анатолии. Он ещё не начал открытый мятеж, но, без сомнения, султан был недоволен.

— Разве оба принца не сыновья русской женщины? — спросил Улуч-Али.

— Действительно, это так, — согласился Али Монизиндаде. — И что более важно: разве Баязид не лучше Селима? — Он приложил палец к губам. — Я говорю как предатель. Не поймите меня неправильно. Пока падишах не изменит свою волю, Селим — мой будущий хозяин, и я буду служить ему до последнего дыхания, даже если его и называют Пьяницей. Я могу только сожалеть, что хорошего человека ждёт петля. — Он положил руку на плечо Энтони — жест дружбы и доверия у мусульман. — Мужчина должен выполнять свои обязанности и хранить свои мысли при себе. Помни об этом...

Этот разговор на многое открыл глаза Энтони. Внезапно он понял, что находится в центре политических интриг, разгорающихся в самом сердце османского двора. Энтони слышал об этом, ещё когда был в Алжире. Фелисити всегда рассказывала ему то, что узнавала сама, а Драгут делился с ним тем, чем считал нужным. Отец Энтони пал жертвой подобных интриг так же, как и его прадед. Вильям Хоквуд остался жив, наверное, только благодаря его особенному таланту.

Энтони понял, что его собственные способности должны быть ниже. «Выполняй свои обязанности и держи свои мысли при себе», — таким девизом необходимо руководствоваться, даже если ты вынужден служить Пьянице. Потому что, без сомнения, принц Селим пил. Многие турки прикладывались к спиртному. Но из-за того, что винопитие было запрещено Кораном, они пили тайно и старались сдерживать себя. Очевидно, принц никогда не мог остановиться вовремя. Иногда он пил не скрываясь и частенько показывался на публике в безобразном виде.