Вадим Щукин - Красные плащи

Гобрий старался: дипломат Анталкид был известен в Персии не меньше, чем полководец Агесилай, и наместник рассчитывал на его похвалу перед лицом владыки державы Ахеменидов. Правда, внимание его было обращено на главных должностных лиц, и Тира получила возможность ознакомиться с городом, привести себя в порядок после долгого пути и... сделать новые покупки. Кроме того, Анталкид нанял лучших танцовщиц и музыкантов, чтобы она постигла нравы и вкусы вельмож Востока.

Улицы и рынки Вавилона бурлили жизнью и непринуждённым весельем. Азия, Европа, Африка — все части света были представлены здесь. Вавилонян можно было легко узнать по одежде, обычно состоявшей из длинной льняной рубахи до пят и другой, цветной шерсти, поверх неё. Мужчины неторопливо-изысканны, улыбчивы, остроумны, что же касается женщин... Тира любовалась красавицами в ярких платьях из сверкающей ткани с плотно облегающим торс корсажем и длинной расклешенной юбкой с многочисленными оборками. Лёгкий газ коротких вуалей, ниспадавших с высоких полуконических головных уборов, позволял отдать формальную дань обычаю закрывать лицо, но придавал ещё большую загадочность тёмным глазам.

Суровые нравы Мидии с трудом приживались в Вавилоне. Напротив, этот город постепенно смягчил завоевателей, со временем привил им любовь к роскоши и неге, незаметно украв главное оружие победителей — их воинственность, непреклонность в преодолении трудностей, волю к победе. Так побеждённый отомстил победителям.

Жизнерадостный людской поток увлекал с собою, выносил на пространные площади, где неожиданно вспыхивала яркая зелень пальмовых рощ.

Какое грандиозное здание! Ах да, это храм Бел-Мардука. Она уже видела его — снаружи. А внутри... Мрамор отделанных золотом и лазурью стен, тишина, прохлада, сладкий дымок ладана...

Статуя восседающего на троне бога в длинном, осыпанном звёздами одеянии с золотой тиарой на голове, с драгоценным ожерельем на шее. Она огромна, как и всё здесь — локтей в двенадцать высотой, выше только потолок чистого золота. Тира была удивлена величиной ушей покровителя Вавилона.

— Согласно поверью, уши — вместилище разума, — объяснил Анталкид и предостерёг танцовщицу от посещения храма Астарты:

— Во время службы тебе придётся отдаться тому из мужчин, кто окажется рядом. Отказ же оскорбит богиню любви Востока и вызовет гнев её могущественных жрецов. Лучше помолись светлой Афродите...

Короткий отдых закончился. Накануне отъезда в Сузы — именно там пребывал сейчас царь Персии Артаксеркс — Тира показала своё искусство Анталкиду. Дипломат был восхищен: как смогла эта женщина за столь короткий срок уловить и понять таинственный дух Востока? Про себя же решил: если дела пойдут хорошо, дать ей свободу прямо в Сузах, не дарить Фарнабазу...

Последний участок пути можно было преодолеть и за десять дней, но было решено не спешить. На одном из переходов колонну обогнала небольшая кавалькада с несколькими быстроходными колесницами. Запылённая одежда всадников выдавала в них уроженцев Эллады. Но кто этот дерзкий, что позволил себе проскакать мимо послов с насмешливой улыбкой на загорелом лице, да ещё издевательски помахать рукой?

— Пелопид! — только и выдохнул Леонт. — Ему удалось обогнать нас!

— Высадился в Тире или Сидоне, на свой страх и риск пересёк Сирийскую пустыню и прибудет в Сузы на несколько дней раньше нас, — озабоченно произнёс Анталкид.

Дурное предчувствие подтвердилось. Спартанский дипломат, прибыв в Сузы, немедленно вручил визирю [124] Автор счёл возможным использовать данный термин для обозначения первого министра, ибо персидский «Глаза и уши государя» — представляется несколько громоздким. подтверждающие его полномочия письма; тут-то он и узнал, что приём фиванского посла царём уже состоялся. Высший чиновник был прохладен и немногословен, но в Сузах старый знакомец Фарнабаз, уж он-то знает, о чём говорил с властителем Персии этот проворный Пелопид. Захватив подарки, посол направился ко дворцу могущественного сатрапа.

Встреча была радушной. Фарнабаз был искренне взволнован, вспомнив о днях давно прошедших, и не стал скрывать, что Пелопид произвёл весьма глубокое впечатление на царя и его ближайшее окружение.

— Смотрите, смотрите, — говорили друг другу вельможи и военачальники. — Видите этого человека? Он лишил Спарту владычества на суше и на море, оттеснил её за Тайгет и Эврот. Ту самую Спарту, чьи войска под водительством Агесилая ещё недавно опустошали земли Малой Азии, дерзали оспаривать у царя царей Сузы и Экбатаны!

Пелопид в своей речи заверил Артаксеркса в том, что с уничтожением военного могущества Спарты пропадает угроза и его, царя царей, владениям, чего фиванцы всегда дружески желали. За свои заслуги в этом нужном для Персии деле Фивы хотят признания Беотийского союза и согласия на восстановление независимости отторгнутой у Спарты Мессении.

Речь и вид Пелопида так понравились царю, что он приказал оказывать фиванскому послу всяческие почести — продолжал Фарнабаз, — но от обещаний воздержался, благоразумно решив выслушать также доводы представителей других полисов Эллады на одном приёме, которого, судя по всему, теперь придётся ждать очень долго. Посольства Элеи и Аркадии только двинулись в путь!

Анталкид должным образом оценил успех фиванцев и угрозу своей собственной миссии. Пелопид ударил в основание сложной системы отношений между различными государствами Эллады и Персидской державой, созданной им самим около двадцати лет тому назад [125] Так называемый Анталкидов мир. Спарта, опасаясь усиления Афин, от имени всей Эллады отказалась от завоеваний времён грекоперсидских войн и некогда освобождённые малоазийские города вновь перешли под власть персидского царя. Взамен Персия подтвердила, что в Элладе не может быть иных союзов, кроме Пелопоннесского во главе со Спартой. Таким образом, закреплялась политическая раздробленность Эллады. . Но всё же напористый демократ не смог получить того, что хотел, сразу. Случай предоставил время, и опытный спартанский дипломат обязан воспользоваться им.

Пришёл его черёд рассказывать о бурных событиях в Элладе, а Фарнабаз, прикрыв глаза веками, внимательно слушал, изредка кивая головой. Он пытался разобраться в хитросплетении и противоречиях интересов не на шутку развоевавшихся полисов и понять, что сулит возвышение тех или иных сторон управляемой им Малой Азии.

Часть дворцового парка была отведена под шатровый лагерь, где разместились посольства. У палаток афинян Анталкид встретил Тимагора и Леонта, только что вручивших свои верительные грамоты, и согласовал с ними общую линию поведения в новых условиях.