Вадим Щукин - Красные плащи

— Кто видел спартиатов? Ко мне его! — загремел он.

— Их много, они идут сюда! Я видел лаконцев сам и сразу побежал предупредить вас! — говорил, переводя дыхание, худощавый мужчина.

Оранжевая полусфера — свет факелов — подтверждала его слова. Она приближалась, петляя по улочкам, выхватывая из темноты крыши домов.

— Боги сегодня за нас! Так примем же бой, пусть будет, что будет! Стройтесь в фалангу, друзья, дорогу врагу собой перекроем! — Воля Пелопида, его уверенность в успехе прогнали отвратительный призрак паники, посетивший было площадь.

В этот момент от головы приближающейся колонны отделился человек чуть ниже среднего роста: лёгкость движений выдавала атлета, сдвинутый на затылок коринфский шлем, короткая волнистая борода — конечно же это известный всем в городе Эпаминонд!

Пелопид бросился навстречу:

— Дай обниму тебя, друг! Мы было приняли вас за спартиатов.

— Всего лишь сотня хорошо вооружённых горожан, — Эпаминонд в свою очередь стиснул гиганта, — готовых постоять за демократию.

— Как тебе удалось подготовить такой отряд прямо под носом у олигархов?

— Помог предприимчивый Горгид, наш сторонник. Ты ведь знаешь его. Но самое опасное сейчас — возможный удар спартиатов. Я вижу, у тебя в строю около четырёх с половиной сотен человек?

— Ещё не считали, — ответил Пелопид, — да и люди продолжают прибывать. Послали также за остальными изгнанниками в Аттику. Думаю, с рассветом они подойдут.

— В лучшем случае. До того, даже если к нам присоединятся ещё несколько сотен горожан, атака лаконцев будет смертельно опасна для всего дела. Следовательно, мы должны... Ударить первыми!

— Атаковать Кадмею сейчас? Безумие. Боги отвернутся от нас за такую дерзость.

— Ничуть. Пусть наши люди с разных направлений стекаются к крепости с зажжёнными факелами, разводят костры, затем незаметно, без огней, возвращаются, вновь зажигают их и опять идут к стенам — пусть лаконцы думают, что нас очень много. К утру мы сможем противопоставить им настоящую силу. Главное — заставить их отказаться от вылазки сейчас...

Утром Мелон привёл ещё восемь сотен изгнанников, вернувшихся в родной город. Эпаминонд тут же указал им боевой участок у стены:

— Спартиаты всю ночь жгли факелы, но ворота оставались закрытыми. Теперь их вылазка не страшна — у нас более двух тысяч бойцов и, глядите, подходят ещё!

Осаждённый спартанский гарнизон не помешал провести в тот же день Народное Собрание, встретившее рукоплесканиями Пелопида и его товарищей в сопровождении процессии жрецов. Оно было коротким, но решило главное: по предложению Горгида Пелопид, Мелон и Харон были избраны беотархами [14] Беотарх — выборное должностное лицо в Беотийском союзе (14 городов во главе с Фивами). .

Вскоре Пелопид отдал свой первый официальный приказ: окружить Кадмею укреплениями, начать приступ со всех сторон и изгнать лаконцев прежде, чем к ним подоспеет помощь!

В двух десятках шагов от крепостных ворот закованный и бронзу Горгид встретился с Лисаноридом — одним из трёх гармостов [15] Гармост — начальник спартанского гарнизона в оккупированном или союзном городе. Исполнял также функции наместника. Спарты в Беотии.

— Войска фиванцев готовы к штурму, ты видишь их воодушевление... — Рослый наконец мрачно смотрел на плотную, приземистую фигуру беотийца. Гармост понимал — минувшей ночью он упустил лёгкую победу. Теперь же из окруживших крепость плетёных щитов виднеется множество шлемов и целый лес копий. Город продолжает высылать новые отряды войск, метательные машины, штурмовые лестницы.

— Приступ будет отчаянным, бой на стенах — жестоким. Должен ли человек, всю жизнь терпевший военные лишения, умирать с распоротым животом в крепостном рву, если может благополучно жить в далёком прекрасном краю? Рассуди, к чему серебро, если его хозяину придётся слететь с крепостной башни?

Лисанорид скрипнул зубами. Лет двадцать назад он знал бы, как ответить на такую речь — ударом тяжеленного кулака в ухо. Чтобы проучить этого дерзкого, не потребовался бы и меч. Но в ту пору меч и был его единственным достоянием. А ныне... О, сколько серебра может принести война умному человеку! Наместничество же позволило удвоить богатство. Немалое и тайное.

Спартиат бросил взгляд на готовые к действию онагры [16] Онагр — метательная машина с навесной траекторией броска. и палинтоны [17] Палинтон — метательная машина с отлогой траекторией броска; станковый лук. , до боли сжал кулаки.

— Я не один.

— Мы знаем. Убеди двух других наместников в необходимости оставить крепость. Ты увидишь, какими щедрыми могут быть фиванцы...

Свежий снег, покрывший окрестности города, сиял в лучах заходящего солнца подобно пеплосу [18] Пеплос — женское платье. Афродиты [19] Афродита — богиня любви. . Колонна спартиатов, растянувшись красной змеёй на целых две стадии [20] Стадия, стадий — около 200 м. , медленно уползала на Мегары. Пелопид и Эпаминонд глядели ей вслед со стены освобождённой Кадмеи.

— Итак, Пелопид, на этот раз крепость взял гружёный золотом осёл. Не кажется ли он тебе лучшим штурмовым орудием?

— Тому, в чьи сердца проникли алчность и жадность, не дано побеждать. Схватка всего лишь отложена. Но если стратеги Лаконии возлюбили золото больше железа — Ника будет с нами!

День угасал, и удалявшаяся колонна на глазах превращалась из ярко-алой в чёрную...

Лёгкий ветерок возвестил о приближении вечерней прохлады. Гелиос [21] Гелиос — бог Солнца. умерил весёлую ярость, завершая путь своей золотой колесницы.

Ксандр подхватил цепкими руками тяжёлую корзину с оливками, напряг гибкое, уже почти юношеское тело и поднял её, прижав к груди. Оливки в этом году удались на славу, но вовсе не о них думал подросток, доставляя ношу к неуклюжей ручной тележке.

Радовали и скорый конец трудового дня, и предвкушение грядущего отдыха, и предстоящий ужин — интересно, что приготовила мать? А самое главное — потом, сидя у сложенного в небольшом дворике очага, он будет слушать рассказы соседа Форкина, человека бывалого и знающего.

Истории о проделках кровожадной Ламии [22] Ламия — мифическое кровососущее существо, умевшее прикинуться обольстительной женщиной. и чудовищной Эмпузы [23] Эмпуза — питалась тем же, что и Ламия, но в отличие, от неё принимала пищу в своем собственном малопривлекательном образе. вызывают дрожь, холод в животе, зубы стучат от страха, но хочется слушать ещё и ещё!

А как повествует Форкин о героях! Они представляются похожими на их господина — Ксандр видел его прошлым летом. Высокий и мощный спартиат казался олицетворением мужественной красоты и силы. Время от времени кивая головой, господин выслушивал речь угодливо согнувшегося перед ним старосты Пистия. Сам же почти не говорил — лишь произнёс две — три короткие фразы, выражая свою волю.