Алексий Лисовин - Княжьи люди [СИ]

Твердь эрзян нашлась там, где и обещал провожатый. Прижавшись одной стороною к реке, она растянулась вдоль её берега. Сказать сколько там домов, не позволял высокий тын, но к облакам, по-зимнему низким, струились ручьями дымки очагов. Кочень, молодой дружинник, принялся считать их вслух. Ему не мешали. Ворота Эрзяне успели затворить, и русичам пока делать было не чего. Не успев ворваться в твердь, они вынужденно остановились в заснеженном поле, не дойдя до ворот не более двухсот саженей. Четверо из них проехали вперед чуть дальше остальных и несколько минут стояли, молча рассматривая укрепления. Затем один из них, расстегнув ремешок, стянул с головы шлем и, приторачивая его к поясу, сказал.

— Чую сегодня не пригодится. — Одев вместо шлема бархатную, опушенную соболем шапку, он обернулся к соседу. — Мечеслав, ты эту твердь, что ли сулил взять изгоном. — И видя, как тот досадливо морщится, хохотнул:

— Так что может, попробуешь? Нет?

— Тебе бы Ероха все шутки шутить. — Мечеслав, воевода в этом набеге, отвечал, продолжая рассматривать стены крепости, которую надеялся захватить с наскока. Ероха после его слов сразу насупился.

— Я предлагал тебе с вечера ехать. Но ты же, с Жирославом сговариваться начал. Время потерял. А то бы нагрянули прямо с рассветом, и не успели бы они затвориться!

— Успели бы. — Пришел на выручку своему воеводе державшийся позади всех кряжистый дружинник лет тридцати пяти. Подобно Ерохе он уже сменил стальной шлем на меховую шапку и, спешившись, поправлял конскую сбрую. — Они заперли ворота, когда про нас прослышали. Вчера, или до этого.

— А ты Жилята с чего так решил? — Обернулся к нему Мечеслав.

— С того что по пути мы ни кого не встретили и никого не догнали. Стало быть, весь люд с округи еще раньше тут укрылся. Ну и чего им держать ворота открытыми?

— Да — а! — Развел руками Ероха. — Что теперь будем делать?

Тут подал голос, молчавший до этого совсем молодой парнишка, над головой которого, вместо копейного жала, безжизненно обвис красный с золотом клинышек стяга.

— Дядька Мечеслав, надо сейчас на них ударить! — Блестя дорогой и добротной броней, он выехал вперед воеводы. — Воинов на стене мало, а нас не многим меньше сотни. Собьем их!

— Не собьем. — Возразил Жилята. — Туда сбежалась прорва народу. Найдется, кому стены оборонять. Воинов из них, конечно же, не много, но ты глянь вон туда! И туда! И вон еще! — Жилята скинув рукавицу, указал пальцем на поднимающиеся над самой стеной дымы.

— Смолу кипятят? — Догадался Ероха?

— Да. Лить ее тебе за ворот у мужичья сноровки хватит! Нам больше сил надо, что бы взять эту твердь!

Некоторое время все молчали, продолжая рассматривать стену и подмечая перемещения на ней защитников. Тех за последние минуты и в самом деле сильно прибавилось, так что даже Изяславу стало ясно — сил, что у них есть, для штурма не достаточно. Видимо осознав это. Ероха, вздохнув, поинтересовался, сколько воинов приведет с собой Жирослав. Узнав, что примерно столько же сколько смогли собрать они с Мечеславом, он очень удивился.

— Ого! Силен боярин! — И помолчав, посетовал на то, что придется с ним делиться добычей.

— Придется — кивнул Мечеслав. — За то мы с ним вместе возьмем эту твердь. Поставим половину дружинников с луками, так что б на стене не смели шевельнуться. Остальные тараном сломают ворота. Думаю, малой ценой обойтись.

Тут Ероха усомнился в том, что половину добычи, которой придется поделиться с Жирославом, можно назвать малой ценой. На это Мечеслав укорив его, сказал, что настоящей ценой он считает жизни пошедших за ними дружинников.

— Их надо беречь! Ну, да и тех вон — русой бородкой кивнул в сторону тверди — убить придется куда как меньше. Не забывай, нам за наше своевольство ответ держать перед князьями. Вот и хочу половиной полона Юрию Всеволодовичу поклониться. Это ему должно прийтись по сердцу!

Ероха очень страшился княжьего гнева за самовольное оставление воинского стана вместе с вверенным отрядом. Поразмыслив над словами Мечеслава, он нашел в них резон и нехотя согласился.

Скоро воевода, устал смотреть на крепость и отвел от нее взгляд, скользнув им по веткам ближайших деревьев. Ватага ворон, собравшаяся там при появлении дружины, от холода и скуки теряла терпение. Большие черные птицы прыгали с ветки на ветку, иногда сталкивались друг с другом и все время орали, но пока что не улетали, а с надеждой поглядывали на русичей. Недолго понаблюдав за ними, Мечеслав поворотив коня, встал к крепости спиной.

— Если мы зря положим дружину, к князьям лучше вовсе не возвращаться. С меня Юрий Всеволодович голову снимет, да и тебя твой князь Ростовский Василько Константинович не помилует, даром, что ты у него в ближниках ходишь. — Воевода, хмыкнув, покосился на Ероху. — Подмогу ждать будем! — Решив так, он тронул коня с места, когда рядом с ним возник Жилята.

— Можно с мордвою поговорить. — Сказал он, взявшись рукой за носок воеводского сапога. — Можно предложить им от нас откупиться.

Ероха хохотнул.

— И чем же ты их улещивать станешь?

Не ответив ему, Жилята снизу вверх смотрел на Мечеслава. Тот уже снова был серьезен.

— Что ты им скажешь?

— Скажу, что сюда идут княжьи дружины. Завтра поутру придут. Град возьмут на щит. Всех кто там есть порубят, или полонят. А если дадут выкуп, то мы их град не тронем. Уйдем и направимся к следующей тверди.

— А сами?! — Ероха вплотную подъехал к Жиляте и навис над ним словно башня. — Дождемся, пока они вынесут выкуп, и…

— Возьмем выкуп и уйдем. — Жилята впервые удостоил его вниманием, глянув так, что жеребец Ерохи, будто своей волей, отпрянул в сторону, увеличивая расстояние. После этого Жилята вновь повернулся к Мечеславу. Тот выдержал паузу, потом пожав плечами, усомнился в том, что с этой тверди можно взять хороший выкуп. Ростовец вторил ему, пренебрежительно махнув рукой в боевой рукавице в сторону града.